— Да уж, я точно не хотела бы переходить по нему реку в половодье.
— Здесь я с тобой согласен. Но когда я был маленьким, мы с мамой приходили сюда на пикники; я забегал на мост и дергал его, пока он не начинал раскачиваться почти как качели. Я делал так, чтобы напугать ее, и у меня это отлично получалось!
— Похоже, в детстве ты был весьма озорным ребенком.
— Точно. Но теперь я хороший мальчик. — Его глаза оглядели ее. — Иногда даже слишком хороший. — Он осмотрелся. — Вон там поляна, где мы можем устроиться и закусить.
Он скинул с плеч рюкзак, снял куртку и расстелил ее на земле, чтобы они могли сесть. Поскольку было тепло, Розали тоже сняла ветровку и бросила ее на землю. Адриан устроился на траве, вытянув длинные ноги и опершись на локоть, а она взяла фотоаппарат и сбежала с ним к реке. Там полюбовалась водопадами, послушала, как они шумят и грохочут среди валунов. Потом сделала несколько снимков с разными ракурсами и полезла обратно, по дороге заметив, что Адриан за ней наблюдает. Без всякого предупреждения она щелкнула и его.
— За это тебя следовало бы отшлепать, — проворчал он. — Я тоже как-нибудь тебя сфотографирую, когда ты будешь меньше всего этого ожидать.
Розали наклонилась, убрала фотоаппарат в свой рюкзак и направилась к рюкзаку Адриана, чтобы достать еду, но по дороге ее нога запуталась в лямках рюкзака. Она споткнулась, потеряла равновесие и упала лицом вниз поперек его ног, хоть он и успел в последний момент ее подхватить.
— Клянусь богом, — пробормотал он, — жаль упускать такую отличную возможность. Отшлепать ее или нет? Искушение очень велико.
Она задергалась, но он удержал ее на месте.
— Хотя, если подумать, может, и не стоит.
И все-таки он отвесил ей один звучный шлепок, затем перевернул на спину, лицом к себе.
Она попыталась встать, но он не отпустил ее.
— Ты знаешь, — мягко произнес Адриан, — каждый раз, когда ты смотришь на меня, твои глаза просят меня поцеловать тебя.
— Это неправда…
— Еще какая правда, сладкая моя! Ты просто не видишь их выражения. Что ж, я всегда рад услужить даме губами, если не сердцем. — Адриан перекатился, оказавшись над Розали, и принялся целовать ее, пока она не взмолилась о пощаде. Когда он наконец оторвался от ее губ и поднял голову, она еле дышала.
Издалека доносился шум водопадов, сглаживая тишину, окружавшую их. Никого, кроме них, не было видно. Розали отыскала термос, плеснула в пластиковые чашки молока и налила чая.
— Не могу найти сахар, — пожаловалась ему она.
Он порылся в глубине своего рюкзака, ничего не нашел и раздраженно прищелкнул языком.
— Наверное, мама забыла положить.
— По-моему, у меня где-то осталось немножко. — Она нырнула в свой рюкзак и начала доставать оттуда вещи одну за другой. — Должно быть, он на самом дне.
Адриан сел и быстрым движением дотянулся до кучки одежды, образовавшейся рядом с ней. Его пальцы сомкнулись на чем-то мягком, и он высоко поднял свою добычу.
— А вот это называют ночной рубашкой, — поддразнил он, лукаво улыбаясь. — Сегодня утром я заметил, какая на тебе была толстая ночная рубашка.
Розали попыталась отнять ее, но он отвел руку.
— Это очень хитрая конструкция! Суть заключается не в том, что она демонстрирует, а в том, что приоткрывает. — Он пропустил прозрачную ткань между пальцами и вызывающе посмотрел на нее. — Сегодня утром я понял, насколько эти рубашки… сильнодействующие. — Дразня Розали, он высоко поднял рубашку одной рукой, а другой мешал ей дотянуться до нее. — Даже пейзаж сквозь нее кажется привлекательнее. Окрашен в розовые тона.
Он наконец отпустил рубашку, и она горкой, легкой как паутинка, упала на землю. Розали поспешно схватила ее, сунула обратно в рюкзак.
— В любом случае, — задумчиво протянул он, — не вижу особого смысла в том, чтобы носить такое соблазнительное белье, если спишь одна.
Розали отвела глаза, не желая видеть циничного выражения его лица. Она поняла, на что он намекает, и не хотела отвечать на его язвительное замечание. Они доели бутерброды, упаковали коробки, термос и растянулись рядышком на траве; Адриан молчал, так что Розали даже подумала, что он уснул.
В мирной тишине его следующие слова раскатились как гром среди ясного неба.
— Так, значит, Уоллес Мэйсон наконец получил то, чего добивался?
Она резко села:
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что он все-таки добился от тебя того, чего хотел.
— Извини. — Ее голос источал лед. — Может, я бестолковая, но все еще не понимаю, о чем ты говоришь.
Он приподнялся на локте и раздельно, отчетливо произнес:
— О том, что он наконец преодолел твои колебания, твои принципы, твои внутренние возражения, называй их как хочешь, смысл у них один и тот же — твое сопротивление, и получил от тебя то, чего хотел. — Его глаза были холоднее льда. — Теперь поняла? Или мне объяснить более грубым, но доступным языком?
Она смотрела на него, не веря своим ушам.
— И об этом ты думал все те часы, что я провела с тобой и твоей матерью?
— Ты бы удивилась, узнав, о чем я думал. Но разве ты можешь винить меня? Если верить твоей маме, после того происшествия на вечеринке ты все равно поехала к нему домой сначала в пятницу вечером, а потом и на следующий день тоже. Для меня совершенно очевидно, что ты так очарована этим человеком, что не можешь прожить без него ни минуты. И как ты пошла на то, чтобы расстаться с ним на целых две недели каникул? — Он воспринял ее ошеломленное молчание как признание вины и с еще большей горечью продолжил: — И вижу, ты этого не отрицаешь. Допускаю, что ты даже была возмущена тем, что я вытащил тебя из его объятий в тот вечер, несмотря даже на то, что он так по-свински с тобой обращался.
Гнев переполнил Розали. Под пристальным взглядом Адриана она собрала свои вещи, надела рюкзак и пошла от него прочь.
— Далеко не уйдешь! — бросил он ей вслед. — До ближайшего автобуса надо идти несколько часов…
Она перешла мост, стараясь не обращать внимания на подступивший к горлу комок, и решительно направилась дальше. Розали не знала, куда идет, да ее это и не волновало. Ей просто надо было уйти от насмешек и оскорблений Адриана, от страданий, которые он ей причинял своими словами. Она перелезла через ступеньки и только тут остановилась, осознав, насколько безнадежна ее попытка сбежать от него. Ей придется рассчитывать на его машину, чтобы добраться до Дарлингтона.
Розали стащила с плеч рюкзак, легла на траву возле стены, уткнулась лицом в ладони и дала волю слезам. Она не знала, сколько времени так провела. Наконец в перерывах между всхлипами почувствовала, что над ней склонился Адриан. Он тронул ее за плечо.
— Розали, если я не прав, то забираю все свои слова назад.
Она лежала неподвижно.
— Розали, — ласково позвал он, — скажи мне. Я забираю свои слова обратно?
Она чуть приподняла голову и кивнула.
— Значит, я был не прав. — Он нежно перевернул ее, и она села. Затем достал свой носовой платок и протянул ей. — Возьми, тебе пригодится. Вернешь как-нибудь потом. — Взяв ее за подбородок, Адриан заглянул ей в глаза. — Скажи мне, я должен знать. Ты не будешь больше с ним встречаться?
Розали покачала головой:
— Адриан, есть еще Мелани. Из-за нее мне не так просто уйти.
— Понятно, — мрачно буркнул он. Но потом взял ее руку и проговорил: — Розали, этот день — сам по себе. Давай обо всем забудем и будем просто им наслаждаться. Это — часть твоего отдыха, и я не хочу его портить.
Она кивнула, вынула из сумки расческу и пудреницу с зеркалом. Закончив приводить себя в порядок, почувствовала себя лучше, но все еще была подавлена. Адриан помог ей надеть рюкзак, взял за руку и повел через поле к машине. Там закинул рюкзаки в багажник.
— На следующей остановке они нам не понадобятся.
Они быстро миновали несколько миль, и Адриан поставил машину на стоянку при гостинице. Они перешли дорогу, прошли в небольшую арку и заплатили за вход билетеру в деревянной будке. Адриан сказал: