— Погоди, ты еще не услышала и половины, — с неожиданным подъемом воскликнул Иван, сверкнув глазами. Затем он наклонился и поцеловал Лидию в лоб. — Храни тебя Господь, родная, ты никогда меня не подводишь!
Иван повернулся и покинул спальню. Когда он ушел, Лидия закрыла глаза от внезапно нахлынувшего бессилия. Не было ни слез, ни каких-либо чувств, кроме одного — покорности. Да, именно так. Она должна покориться Ивану, принимать его таким, каков он есть, и постараться каким-то образом подчинить свою волю его желаниям.
Вернулась Роза с новым подносом, который был поставлен на столик возле Лидии с легким стуком.
— Вы выглядите бледной, — непреклонным тоном заявила служанка. — Сегодня вам лучше не покидать постели.
— Я бы хотела встать, — ответила Лидия. — Нужно сделать очень много дел.
— Дела подождут. Лидия покачала головой.
Покончив с завтраком, она взялась за утренние газеты, когда раздался стук в дверь.
— Войдите, — откликнулась Лидия и, взглянув поверх газет, увидела в дверях Тайру.
Лидия никак не ожидала этого визита и на секунду смутилась при виде девушки. Она все утро размышляла о Тай-ре, вспоминая слова Ивана, и вот теперь Тайра стояла перед ней — худенькая, прелестная, в светло-зеленом льняном платьице, неимоверно молодая и отчего-то смущенная, неуверенная в себе.
— Можно войти, миссис Станфилд?
— Да, конечно, моя дорогая.
Ко всем остальным Станфилдам Тайра обращалась по имени, но с Лидией держалась неизменно официально. Девушка подошла к кровати, и Лидия жестом пригласила ее сесть на стул возле себя.
— Присядьте, пожалуйста.
Тайра опустилась на краешек стула, нервно сцепив пальцы, и сказала:
— Простите, что побеспокоила вас. Мне следовало бы подождать, пока вы сами выйдете. Миссис Станфилд, пожалуйста, позвольте мне уехать сегодня, прямо сейчас.
Волнение девушки было искренним, непритворным.
— Но, Тайра, — произнесла Лидия, — я ничего не понимаю. Мне казалось, вам было хорошо у нас.
— Да, было… то есть и сейчас хорошо. Но все равно мне нужно уехать. Причину объяснить не могу. Прошу вас, миссис Станфилд, не спрашивайте меня почему. Я должна уехать.
Лидия почувствовала, как сердце внезапно сжала ледяная рука. Неужели виноват Иван? Что он натворил? Отчего девочка в таком состоянии? В первый момент Лидия не знала, что сказать, затем сделала над собой усилие и произнесла:
— Но где вы будете жить?
— Что-нибудь себе подберу.
— А как же ваши занятия музыкой?
— Ваш муж так добр ко мне. У меня никогда не хватит слов, чтобы выразить свою благодарность. Возможно, он будет настолько любезен, что и дальше не откажет мне в своей помощи, так что скоро, очень скоро я начну зарабатывать деньги.
Лидия ничего не поняла.
— Но если мой муж будет вам помогать, почему вы отказываетесь остаться здесь? — спросила она.
— Этого я объяснить не могу, — ответила Тайра.
— Но вы же должны понимать, — настаивала Лидия, — что это несправедливо по отношению к нам… ко мне… если вы убежите так вот вдруг, без всяких объяснений. Быть может, кто-то в доме обидел вас?
Тайра склонила голову еще ниже, и Лидия заметила, как задрожали губы девушки. Ей стало не по себе, что приходится мучить девчушку расспросами, но ради Ивана она была вынуждена попытаться удержать Тайру.
— Так вы мне не расскажете? — мягко спросила она.
— Прошу вас, миссис Станфилд.
Девушка подняла глаза, и Лидия увидела, что они полны слез.
— Вы были так добры, относились ко мне чудесно. Я даже не могу рассказать, что для меня означает жить здесь, в вашем красивом доме, быть одной из домочадцев. Но произошло непредвиденное. Я должна уйти.
— Произошло непредвиденное? — повторила Лидия. — Но, Тайра…
Девушка внезапно вскочила и подошла к окну. Лидия видела, что она пытается взять себя в руки.
— Вы не расскажете? — вновь повторила Лидия.
— Это не принесет добра.
— Ну уж об этом судить мне самой.
Тайра быстро повернулась и подошла к кровати. Она молча смотрела на Лидию, ее лицо исказилось, словно от мучительной боли. Немного погодя она заговорила, буквально выдавливая из себя слова.
— Я люблю его, миссис Станфилд. Люблю. Теперь вы понимаете, что оставаться здесь долее мне невозможно.
Лидия давно уже все поняла и предполагала, что услышит именно это. Она медленно протянула руки навстречу девушке.
— А теперь послушайте, — сказала Лидия. — Вы не должны расстраиваться, дорогая. Я хочу услышать все, с начала до конца. Сядьте сюда и поговорите со мной. Давайте постараемся понять друг друга и вместе решить эту проблему.
Тайра по-прежнему стояла и смотрела на Лидию, а затем неожиданно не выдержала. Опустилась на колени возле кровати и, спрятав лицо в ладонях Лидии, разрыдалась. Лидия не утешала девушку. Она понимала, что душевная буря должна найти выход и успокоиться. Комнату наполнили рыдания, душераздирающие слезы юности, впервые познавшей, что такое сердечная мука.
Лидия оглянулась на собственную жизнь. Вспомнила, как сама рыдала, когда поняла, что полюбила Ивана навсегда. Вспомнила ту ужасную ночь, когда осознала глубину своего чувства и тут же ясно увидела, с чем ей предстояло бороться. Отцовское недоверие и неприятие всех артистов поднялись перед ней непреодолимым препятствием, и сердце защемило от сознания собственной беспомощности, а с другой стороны, Иван предлагал ей чудо и восторг, о которых она раньше не подозревала. Борьба между Иваном и всем, что она впитала в себя с детства, была яростной и горькой. Именно тогда она сломалась, разрыдавшись так, как сейчас рыдала Тайра. Она плакала, пока не осталось больше слез, пока не возникло чувство, что вместе со слезами ушла часть ее жизненной силы. Никогда прежде и никогда после она не давала себе такой воли. Но с тех пор она поняла, что ее любовь к Ивану преодолеет любые преграды, что все вокруг потеряет свою ценность, если она лишится его.
Она знала, что сейчас происходит с Тайрой. Иван вошел в жизнь девушки, воплощая собой всю суть любви и счастья, — даже ее карьера теряла всякий смысл рядом с тем фактом, что она должна потерять его. По предположению Лидии, девушка только теперь поняла глубину и важность любви, простодушно поверив, что Ивану она интересна только как пианистка и что он пригласил ее в дом только лишь от сердечной доброты и бескорыстия. Вероятно, размышляла Лидия, Тайра постепенно постигала собственные чувства и теперь наконец в ней пробудилось сознание любви. Вот почему она испугалась и решила, что обязана уйти. Она боялась саму себя, боялась окончательно попасть под чары Ивана, поддавшись его изощренно-умелому ухаживанию.
Лидия вздохнула. Не много нашлось бы женщин в жизни Ивана, которые с радостью не согласились бы на все, что он мог предложить. Но Тайра была такой чистосердечной и прямой. Она не приняла бы мир, в котором к неверности относились терпимо, в котором жена могла спокойно сидеть сложа руки и смотреть, как муж увивается за другими женщинами, и лишь пытаться оправдать его. Дитя было напугано, напугано и несчастно. И это было делом рук Ивана, еще одно преступление на его счету. Но отчего-то даже сейчас Лидия не винила его, ведь он был так не похож на всех остальных мужчин. Если он обладал даром творить красоту, то должен же быть у него источник, чтобы он мог черпать силы. Любовь и была для него таким неисчерпаемым источником вдохновения и энергии, каждый раз поднимавшей его все выше, на новые чудесные высоты.
Плач Тайры понемногу стихал. Лидия чуть склонилась и, высвободив одну руку, мокрую от слез, погладила девушку по голове.
— Полно, — сказала она, — а то так можно ослепнуть. Тайра не отвечала минуту или две, хотя плакала уже не так сильно. Наконец она приподняла лицо.
— Простите, — пробормотала она, — мне ужасно неловко.
— Не извиняйтесь, — ответила Лидия. — Я вас хорошо понимаю. И мне доводилось плакать, в точности как вам, и после все как бы прояснялось.
— Но как все может проясниться для меня? — воскликнула Тайра. — После окончания войны мои родители будут по-прежнему бедны. Я должна материально поддерживать их. Мне придется зарабатывать деньги, вы понимаете?