Выбрать главу

— Забудь об этом, — быстро произнесла Кристин. — Все хорошо, что хорошо кончается, и, в конце концов, если бы ты была здорова и в доме толпились прекрасные блондинки, Харри, по всей вероятности, был бы давным-давно женат, а я бы так никогда его и не встретила.

Стелла взяла Кристин за руку:

— Ты права, и я очень рада, что ты встретила его, и жутко-жутко рада, что ты будешь моей невесткой.

— Я тоже рада, — улыбнулась Кристин.

— Осталось только одно, — сказала Стелла, — если ты войдешь в нашу семью, мне кажется, мы должны рассказать тебе… обо мне. — Она взглянула вопросительно на брата. — А ты как считаешь, Харри?

— Ты хочешь говорить об этом? — осторожно спросил он.

— Я хочу, чтобы Кристин знала правду.

— Ты уверена, что это тебя не расстроит?

— Уверена, — ответила Стелла. — Мне лучше, гораздо лучше, и я хочу, чтобы Кристин поняла.

— Тогда ладно, — согласился Харри, — если ты знаешь, что это окажется не слишком тяжело для тебя.

— Да, я совершенно уверена, — твердо повторила Стелла.

Она повернулась к Кристин, держа ее за руку:

— Я хочу рассказать тебе, какой я была глупой. Кристин наклонилась к ней:

— Послушай, Стелла, ты в самом деле хочешь говорить? Все это случилось давно. Ты выздоравливаешь, почему бы тебе не забыть те несчастья и переживания?

— Я хочу, чтобы ты знала, — упрямо твердила Стелла, и Кристин смолкла, слегка опасаясь того, что ей предстояло услышать. Стелла кашлянула сухо и нервно. — Мне был двадцать один год, когда… когда это случилось, — начала она. — Стоял разгар сезона, я великолепно проводила время, — по крайней мере, мне так казалось. Я ходила на множество вечеринок и балов, наш дом практически каждый вечер заполняли гости, правда, Харри?

Харри не ответил, он закуривал сигарету. Взглянув на него, Кристин поняла, как ему не по душе все эти воспоминания о прошлом. Стелла подождала немного, а затем продолжила:

— Да, так это было. Я пользовалась успехом и, казалось, большего желать не могла. Я была хорошенькой, во всяком случае мне все это говорили. У нас с Харри было много денег и никаких опекунов. Несколько мужчин посватались ко мне. Сейчас я струдом вспоминаю их имена, а в то время они все казались мне очень милыми, но я не была влюблена. Я считала, что вообще не способна влюбиться. Наверное, это звучит довольно глупо и самодовольно, но мужчины, которых я встречала, не производили на меня впечатления. Мне нравилось сними танцевать, я находила их очень симпатичными, но с меня было вполне довольно того, когда я возвращалась домой с Харри и чувствовала, что мы с ним семья и нам никто другой не нужен. А затем… — Стелла замолчала и прикрыла на секунду глаза.

— Затем? — подсказала Кристин с любопытством, несмотря на чувство неловкости.

— Затем я влюбилась. Это произошло очень быстро. Я пошла на прием, который устраивала одна моя подруга. Мне не очень хотелось туда идти, вечера такого рода обычно мало интересовали меня, но Айлин уговорила меня, и я пошла… одна. И там я встретила… его.

Стелла снова закрыла глаза, и на секунду маленькие черточки боли пролегли вокруг рта.

— Обязательно тебе говорить об этом? — спросил Харри. — Позволь мне рассказать Кристин.

Стелла открыла глаза:

— Нет, нет, я сама хочу это сделать. Мне станет лучше, когда с этим будет покончено. Сейчас уже не больно — не так больно. — Она глубоко вздохнула. — Я вижу его таким, как в тот момент, когда вошла в гостиную. Он стоял возле камина, и Айлин представила нас. Протянув ему руку, я ощутила что-то странное. Не могу описать его, он словно магнит притягивал к себе. Затем он заговорил со мной, и я поняла по его глазам, он восхищается мной, думает, что я красива. Мы поговорили немного, и все это время я чувствовала, как горят мои щеки, а по телу расходится чудесное волнение. Это необъяснимо… но я была уверена, что он чувствует то же самое. Позже в тот вечер он играл на рояле, и я знала, когда слушала его, что он играет для меня… только для меня… что остальные люди в зале ничего не означают.

— Что он играл? — спросила Кристин.

— Не помню, — ответила Стелла. — Я только знаю, что он говорил со мной языком музыки, и говорил так доверительно, словно объяснялся в любви словами. Конечно, он был знаменит, я слышала о нем и раньше, но ни разу до той минуты не видела его и не представляла, каков он на самом деле. Все время, пока он играл, мне казалось, что мое сердце в его руках. Если бы он попросил меня в тот момент уйти с ним в первый же вечер, я ушла бы… Я полюбила.

Стелла внезапно поднесла руки к лицу.

— Довольно! — сурово произнес Харри. — Я не позволю, чтобы ты расстраивалась.

Стелла опустила руки, по ее щекам текли слезы.

— Я любила его… и, Бог свидетель, он тоже любил меня поначалу. Да, он любил меня до тех пор, пока я не отдалась ему душой и телом… пока я не наскучила ему своей любовью, своим восхищением и — почему бы не сказать? — обожанием. Я наскучила ему… наскучила, Кристин, он ушел и забыл о моем существовании. Я была слишком проста, слишком неопытна. Я была желанна, пока не отдалась в его власть полностью и окончательно… После этого он захотел большего… больше того, что я могла дать ему, — того, чего возможно, он никогда не найдет. Когда он оставил меня, я умерла… да, я умерла! Я, настоящая, не могла жить без его любви, его поцелуев, его музыки — я умерла, но мое тело, это тело, которое больше не привлекало его, продолжало дышать, есть, ходить и спать, вот я и… и… — Голос Стеллы, который был не громче шепота, осекся.

— Как его звали? — с ужасом выкрикнула Кристин, но, произнося эти слова, гулко разнесшиеся по комнате, она уже сама знала ответ.

Глава 18

Лидия устала, так устала, что каждый толчок или встряска такси по дороге домой из Эйвон-Хауса были подобны удару кинжала. Она так устала, что ее раздражала даже заботливость Розы.

— Как только приедем домой, мэм, лучше всего сразу отправиться в постель, — настоятельно советовала Роза, а Лидия из-за того, что жаждала отдыха каждым больным мускулом, должна была возразить, несмотря на жестокую усталость.

— Это мы еще посмотрим. Я могу понадобиться маэстро.

Роза промолчала, и Лидия почувствовала ее неодобрение. Ей слишком хорошо было известно, с каким осуждением Роза относится к Ивану и к его бесконечным претензиям, лишавшим ее последних сил. Обычно это забавляло Лидию, она понимала, что причина кроется в преданности Розы, но сейчас, из детского каприза усталого ребенка, она сказала себе, что не потерпит диктата и тирании. Роза всего лишь прислуга, ей не следует навязывать свою волю хозяйке.

Они ехали молча и, казалось, до бесконечности долго по извилистым тропкам, которые были самым коротким путем из Эйвон-Хауса в Фэрхерст. А потом совершенно внезапно раздражение Лидии прошло. Милая Роза! Как все-таки приятно, когда за тобой ухаживают, как за маленьким ребенком. В глубине души Роза была вечной няней, в ней жила постоянная потребность пестовать и заботиться о ком-то и при этом не только делать все за своего питомца, но и думать за него.

— Мы почти уже дома, Роза, спасибо, что ты съездила со мной.

Лидия заговорила, чтобы нарушить тишину и рассеять атмосферу неодобрения, исходившую от Розы. В голосе Лидии прозвучала теплота, которая всегда выручала ее, если дело касалось Розы, и сейчас это сработало как по волшебству. Роза поправила плед, борясь с воображаемыми сквозняками, и Лидия поняла, что все хорошо.

— Придется помассировать вас сегодня вечером, — нехотя заговорила Роза, — а то завтра вы будете ни на что негодны.

Лидия милостиво приняла оливковую ветвь.

— Спасибо, Роза. Это как раз то, что нужно.

Такси подъехало к дверям, Роза вышла из машины, чтобы резким звонком оповестить остальных горничных. Они пересадили Лидию в кресло и привезли в холл.