— Да, дорогой, я знала, что она привлекает тебя, — ровным голосом проговорила Лидия.
Иван замер на минуту, затем вновь повернулся к ней.
— Я догадался, что она считает меня слишком старым, — просто сказал он. — И все же не хотел признаться в этом даже самому себе. Когда они вышли на веранду сегодня днем и сообщили, что поженились, мне показалось, они оба говорят мне, какого дурака я из себя разыгрывал. Я старею, Лидия. Очень скоро возникнет вероятность, что я стану дедом. Это было бы забавно, если бы не было так трагично и если бы я так не боялся, жутко боялся самого себя.
Лидия сделала единственно возможную вещь: она вновь протянула к нему руки, и он упал на колени рядом с ней. Она крепко прижала его к себе — мужчину, который так и остался ребенком, гения, который не мог осознать свои собственные силы, как не мог найти источник собственного вдохновения.
— Я люблю тебя.
Она услышала, как его губы прошептали эти слова в мягкой ложбинке на ее груди. Она больше не чувствовала усталости, ею овладела неисчерпаемая сила; какой бы ни была боль, как бы ни страдало сердце, ее жизнь была безвозвратно отдана мужчине, который ее любит.
Глава 20
— Линии перегружены. Я вам позвоню, как только они освободятся.
Лидия со вздохом положила трубку. Она уже целый час пыталась дозвониться до Эйвон-Хауса. Стояло серое утро с густым туманом, закрывшим горизонт, и ей казалось, что низкие облака вторили ее подавленности. Она отчаянно волновалась об Элизабет и, несмотря на усталость, пролежала всю ночь без сна, несчастная и потерянная из-за сестры и Кристин, ехавшей сейчас на север в шотландском экспрессе.
Лидия вновь и вновь задавала себе один и тот же вопрос: все ли она сделала? Можно ли было убедить Кристин если не отказываться от намерения покинуть дом, то по крайней мере сделать это по-доброму, не так жестоко? Совесть мучила Лидию, она понимала, что после того, как была высказана вся правда, ничто и никто не мог бы заставить Кристин свернуть с намеченного пути. Лидия старалась как могла — но потерпела неудачу.
Роза постучала в дверь, когда Иван еще был у нее, и на вопрос Лидии, в чем дело, ответила:
— Мисс Кристин желает попрощаться с вами, мэм, наедине.
В первую секунду Лидия испугалась, что Иван откажется уйти и отпустит какое-нибудь злобное замечание, но, не сказав ни слова, почти робко, он вышел из комнаты. И хотя Лидия знала, что он не прав, ее сердце разрывалось от жалости к нему. А через несколько минут вошла Кристин. Она переоделась для путешествия в простой дорожный костюм, который ей шел, и выглядела очень хорошенькой, но одновременно и суровой, сдержанной и деловой. «Ведь ей еще так мало лет», — подумала Лидия и умоляюще протянула к дочери руки.
— Родная, не хочу тебе надоедать, — сказала она. — Мне нужно только одно, чтобы ты была счастлива. Но неужели ты не откажешься от своего решения? Останься еще на несколько дней, чтобы мы с тобой смогли все обсудить.
Кристин взяла в свои ладони руки матери, но Лидии показалось, что она дотронулась до чужого человека.
— Я должна уехать, мамочка, ты знаешь это. Давай не будем проводить в споре наши последние минуты вместе.
— Скоро мы вновь увидимся, и ты будешь мне писать, правда?
— Могу я подумать, прежде чем давать какие-то обещания? — ответила Кристин, и на глаза Лидии навернулись слезы.
Это было ее дитя. Ее ребенок уезжал от нее, и уезжал со злобой и горечью в душе.
— Только помни об одном, Кристин, — сказала Лидия после того, как взяла себя в руки, — что я люблю тебя. Ты значила очень многое для меня, когда была ребенком, перед тем как отправилась в Америку. Возможно, я допустила ошибку, отослав тебя, — ты выросла вдалеке. Но я сделала это ради твоего блага, и если ты теперь уйдешь из моей жизни, то мне будет не хватать тебя больше, чем я могу выразить.
— Я постараюсь все это запомнить, — холодно ответила Кристин. — Хотя пока ты с отцом живешь под одной крышей, нам будет очень сложно быть друзьями.
Лидия выпустила руки дочери и с усилием произнесла:
— И еще об одном я должна тебе сказать и прошу отнестись к этому очень-очень серьезно. Когда ты рассказала мне о своем необычном даре исцелять, ты сказала: «Не могу отделаться от мысли, что должна быть какая-то причина для этого. Почему мне дана эта сила? Мне, из всех людей?» Не думаешь ли ты теперь, что причина совершенно очевидна: почему тебя из всех людей выбрали вылечить Стеллу Хампден?
Кристин испуганно посмотрела на мать. Лидия видела, как мысль захватила дочь, а затем, словно не желая принимать такое объяснение и чувствуя, что должна отвергнуть его, она ответила:
— Уж конечно, предположить, что я была послана в этот мир только для того, чтобы исправить грехи отца, значит завести идею совпадений слишком далеко.
— Быть может, не слишком далеко для Бога? — предположила Лидия.
— Не желаю верить в Бога, который допускает подобное, — с горячностью ответила Кристин, а потом вдруг опустила глаза под взглядом матери. — Не могу об этом спорить, потому что сама не знаю, что я думаю… Сегодня на свадебной церемонии Филипа… Но нет, это невозможно выразить словами… — Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться, затем добавила как будто себе одной: — Возможно… религия и есть ответ на все… Как бы там ни было, можно принять это… в качестве объяснения.
На одну минуту она стала простой и естественной, но уже в следующую — словно пожалела, что опустила свою маску и открыла перед Лидией, пусть даже на короткую секунду, хаос своих мыслей и чувств — она вновь прибегла к холодной суровости.
— До свидания, мамочка. Не волнуйся за меня, я буду в полном порядке. Мне придется много и тяжело трудиться, но однажды, возможно, мне будет легко забыть несчастье, которое меня заставили пережить.
— До свидания, родная. — Лидия хотела ее обнять, но Кристин подарила ей легкий поцелуй в щеку и отвернулась. — Береги себя, — взмолилась Лидия, — хорошо?
— А какое это имеет значение? — ответила Кристин, пожав плечами.
— А деньги? — в отчаянии воскликнула Лидия. — У тебя достаточно денег, дорогая?
— В избытке, благодарю, — ответила Кристин. — Кое-что осталось от того, что тетя Иоанна дала мне на дорогу домой. Но если тебя это так волнует, я уже решила продать свои драгоценности. У меня их немного, только броши и браслеты, которые ты дарила мне, когда я была еще ребенком. К счастью, я могу их считать твоими подарками, а не отца, потому что уж он, конечно, не принимал участия в их выборе.
Кристин взялась за дверную ручку, Лидия пыталась сказать что-то еще, но ее душили слезы. Она только и сумела пробормотать:
— Храни тебя Господь, родная.
— До свидания, мамочка. — Кристин взмахнула рукой в прощальном жесте и ушла.
Лидия плакала, как ей показалось, очень долго, а затем пришла Роза, принесла ей чай — средство от всех болезней, по мнению служанки.
— Ну сколько можно расстраиваться? — сказала Роза, поставив чашку рядом с Лидией и вынув для нее чистый носовой платок из ящика комода.
Лидия не пыталась скрыть слезы.
— Кристин очень молода, — сказала она, — так ужасно молода и уже так несчастна. А что я могла сделать? Абсолютно ничего.
— Мисс Кристин, может быть, и мало лет, но по уму ей гораздо больше, — мудро сказала Роза. — Она приняла тяжелый удар, но выкарабкается сама. Сейчас вы ничем не можете ей помочь, разве что приготовиться к ее встрече, когда она захочет вернуться.
Лидия не стала спрашивать, как Роза узнала о том, что случилось. Роза всегда обо всем узнавала. Если что-нибудь происходило в доме или с кем-нибудь из домочадцев, это тотчас становилось известно Розе.