— Хорошо, а насколько потом это все оставлять? — спрашивает он, регулируя температуру.
— Минут на пятнадцать. Время от времени помешивай, чтобы паста не слиплась.
— Понял. Спасибо. Думаю, получится прилично. Ничего похожего на твое блюдо, но это лучшее, что я мог сделать.
— Ей понравится.
Я улыбаюсь, потому что догадалась, какое блюдо у Эйдена на плите. Моя любимая паста в сливочно-томатном соусе с итальянской колбасой и тортеллини. Когда его мама приезжает в гости, то всегда ее делает.
— Здравствуйте, миссис Смит, — говорю я, сообщая им обоим о своем приходе.
Эйден резко оборачивается, удивившись, что я так тихо подкралась к нему. Я бросаю свои покупки с фермерского рынка на кухонный островок и направляюсь к плите, чтобы заглянуть в сковороду.
— Отлично выглядит. Почти как у твоей мамы.
— Главное не передержать, — добавляет она с другого конца провода.
— Хорошо, мам. Думаю, я понял, — благодарит Эйден, поднимая телефон.
— Позвони, если тебе понадобится еще какая-нибудь помощь. Люблю вас.
— Пока! — кричим мы в унисон.
Эйден вешает трубку и смотрит на меня. От страха, что он попытается поднять наш вчерашний разговор, я тянусь к своим пакетам и хватаю сыр.
— У меня есть для тебя подарок, — щебечу я, протягивая ему головку.
Он ухмыляется.
— Потрясающе. Попробуем? Я умираю с голоду.
Я беру маленькую разделочную доску и разворачиваю сыр. Отрезав ножом кусочек, я передаю его Эйдену, а затем отрезаю для себя. Эйден съедает сыр одним укусом.
— Где ты была сегодня? — спрашивает он, приобнимая меня, чтобы дотянуться за ножом и отрезать себе еще кусочек.
— О, просто бродила. Читала и гуляла. Ничего такого. А ты?
Он открывает рот, чтобы ответить, но тут звонит его телефон. Я предполагаю, что это его мама, которая желает убедиться, что он не сжег пасту, но затем мельком замечаю идентификатор вызывающего абонента и понимаю, что это его босс. Эйден уходит с телефоном в свою комнату. Я слышу только часть разговора, а минуту спустя он выходит и берет ключи.
— Похоже, прямо сейчас в центре города проходит акция протеста. Дэйв хочет, чтобы я поехал туда.
— Окей. Я послежу за пастой. Пятнадцать минут, верно? И периодически помешивать?
— Да, именно так. Оставишь мне немного?
И выходит за дверь, чтобы рассказать миру о важных новостях дня. Я прочитала много статей Эйдена, и он отлично справляется со своей работой. Как правило, люди в его возрасте писали простые истории о лучших тако в городе, но Эйден рано проявил себя, потому что корпел над статьями в свободное время и неустанно представлял их своему редактору, пока одна из них не попала в журнал, в то время как его сверстники развлекались.
Я помешиваю пасту, намереваясь идеально ее приготовить. Я уверена, что Эйден вернется домой чертовски голодным, и не хочу, чтобы ему пришлось жевать не вкусную пасту.
Через тридцать минут я заканчиваю есть, а порцию для Эйдена убираю в холодильник. Через час я начинаю зевать. Каждые несколько секунд я смотрю на дверь, гадая, когда он в нее войдет. Затем включаю местные новости и смотрю на протест. Я вглядываюсь в толпу в поисках Эйдена, но никак не могу найти его среди толпы людей.
Прикрывая глаза, я убеждаю себя, что вздремну всего несколько минут. Максимум десять. Но отключаюсь, как свет, и сплю всю ночь до утра.
Меня будет льющийся из окна солнечный свет. Я моргаю и протираю глаза ото сна, прежде чем сесть и зевнуть. У меня ужасно свело шею от лежания на диване, но это меньшее из зол… стоит мне бросить взгляд на кухонные часы.
Я выкрикиваю ругательства, одну длинную цепочку, которая длится до тех пор, пока я не вхожу в гардеробную переодеться и не вылетаю за дверь. Я не расчесала волосы и не почистила зубы. Я забыла воспользоваться дезодорантом и на мне разные черные балетки, но я уже на два часа опоздала на работу и не могу больше терять время.
Не могу поверить, что проспала!
Пятнадцать минут спустя я врываюсь в «Зилкер Креатив» и поднимаюсь по лестнице на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Раз даже оступаюсь, и больно ударяюсь голенью. Мой стон боли эхом разносится по лестничной клетке, но я не останавливаюсь, чтобы проверить, действительно ли моя кость раскололась надвое или мне просто так кажется.
Пыхтя и кряхтя, я рывком открываю дверь и, прихрамывая, выхожу в холл, по дороге расчесывая волосы пальцами.
— Боже мой, — охает кто-то, когда я прохожу мимо, но и я без того в ужасе, поэтому не оглядываюсь и не проверяю, имели ли в виду меня.
Когда я подхожу к своему столу перед кабинетом Элизы, она выглядывает через стекло, и ее глаза расширяются. Она выбегает с телефоном около уха и прикрывает рот рукой.
— Алло, 9-1-1? Да, на моего сотрудника напали. — Затем она протягивает трубку мне. — Они хотят поговорить с тобой.
Я благодарю оператора за потраченное время и приношу извинения за причиненные неудобства, затем вешаю трубку.
— На меня не нападали.
— Но твое лицо, — шепчет Элиза, указывая на меня с разинутым ртом.
Я поворачиваю голову в сторону ее кабинета и ловлю свое отражение в зеркале. Мои глаза покраснели и опухли от слез. Волосы похожи на птичье гнездо, спутанные и зачесанные с одной стороны. Прежде чем бежать сюда, мне следовало посмотреться в зеркало. Теперь я понимаю, что все-таки стоило задержаться дома на десять минут.
Я съеживаюсь и отвожу взгляд.
— Я забыла завести будильник и проспала.
Ее плечи опускаются, как только она понимает, что я в порядке.
Вот только я не в порядке. Моя нога все еще пульсирует, а дыхание сбилось, но ей не нужно этого знать.
— А, понятно. Я должна отчитать тебя, но считаю, что выпускать негативную энергию в мир вредно для моих кишечных бактерий.
— Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду, — говорю я, энергично кивая головой, как будто действительно думала о своих кишечных бактериях хоть один день в своей жизни.
Убедившись, что я хорошо себя чувствую, Элиза оставляет меня в покое, чтобы я могла приступить к выполнению своих обязанностей — заняться «грязной работенкой»: внести несколько больничных листов и заказать канцелярские принадлежности. Я знаю, кому-то подобные вещи кажутся скучными, но мне нравится рутина. Люблю, когда у меня есть список задач на день, и люблю чувство выполненного долга, когда я все их делаю.
Примерно в обед звонит мой мобильный телефон.
Это Стефани, одна из моих лучших подруг детства, которую я не видела уже несколько лет. Мы учились в разных колледжах, а теперь она вернулась в Даллас. Тяжело поддерживать связь на расстоянии, хотя мы и стараемся созваниваться несколько раз в месяц.
— Мэдди! Я так рада, что дозвонилась! Так переживала, что ты не возьмешь трубку из-за работы.
Стефани не работает. Ну... не работает в общем смысле этого слова. Ее матери принадлежит фирма по дизайну интерьеров, и Стефани помогает, когда ей этого хочется. Ах, вот это жизнь.
— Нет, сейчас идеальное время. Я как раз собираюсь на обед. Что случилось?
— Ну, как ты знаешь, я обсудила с Эллиотом проведение совместного мальчишника и девичника.
— Ага, нашла что-нибудь?
— Думаю, мы остановимся на небольшом комплексе в Западном Техасе. Это настоящий оазис в пустыне с рядом частных бунгало, так что у каждого будет свое собственное пространство. Разумеется, мы наймем поваров и массажистов, так что не думай, что все будет примитивно.
Зная Стефани и Эллиота, я и не надеялась на «примитивность». Отец Эллиота — совладелец «Даллас Маверикс». Так что, вероятно, этот пустынный оазис — долбаный дворец.