Сергей Лукьяненко
НЕДОТЕПА
Часть первая
ТРИКС ИЩЕТ ПРАВДЫ
Если ты молод, здоров и богат — тебе непременно зочется быть еще и красивым. Трикс, единственный и полноправный наследник со-герцога Рата Солье, подозрительно смотрел на свое оажение. Если бы зеркало было магическим, оно бы нременно занервничало. Да что там магические зеркала! Любые дорожащие собой зеркала, в которые регулярно смотрятся особы женского пола, при таком взгляде недленно забывают, что их работа — всего лишь отражать реальность, никаким образом ее не приукрашивая.
Но это было старое, потускневшее зеркало, вот уже три поколения висевшее в спальне наследников мужского па. Оно привыкло видеть высунутый язык, неодобрителую гримасу при виде свежего прыща и порезы от неумого и преждевременного обращения с бритвой. Нельзя сказать, что молодые со-герцоги Солье не обращали внания на свою внешность, о нет! Они обращали внимание на действительно важные детали: застегнуты ли все пугицы на брюках, не слишком ли сильно оттопыривают карманы интересные, но не одобряемые взрослыми прееты, не торчат ли волосы слишком уж причудливо и хорошо ли замазан пудрой (вещью совершенно незаменимой для наследников любого пола) свежий синяк. К тому врени, когда наследников начинали беспокоить более тоие детали внешности, в их распоряжении оказывались другие апартаменты, с куда более опытными, на многое насмотревшимися зеркалами.
Триксу в каком-то смысле не повезло. Пренебрегая полезными детскими развлечениями своих предков, как-то: охотой, фехтованием и общением с подданными, он слишком много читал, слишком много общался с дворцыми чародеями и летописцами и слишком рано начал заглядываться на служанок.
Впрочем, со служанками ему тоже не посчастливилось. Всякая разумная герцогиня следит за тем, чтобы к четыадцати годам ее сына окружали в меру симпатичные и здравомыслящие служанки, мечтающие вовсе не о моргатическом браке, а о небольшом денежном содержании или трактире на людном тракте. Но герцогиня Солье, вимо, в силу той же забывчивости, что уже пятнадцать лет сохраняла ее саму в двадцатипятилетнем возрасте, никак не желала понимать, что сын уже вырос. На прошлый день рождения Трикс получил от матери совершенно замечельного коня — белого, в яблоках. Портило подарок толо то, что конь был деревянным и на колесиках. Завтра, в день своего четырнадцатилетия, Трикс должен был пучить «очень милые книжки». Полностью разделяя мние, что книга — лучший подарок, Трикс все-таки не спил радоваться. Он подозревал, что книги будут с картиами… и вовсе не с такими, как в украденном из герцогской библиотеки монументальном фолианте «Ветвь дуба и цвок лотоса».
Так что служанки в замке были по большей части опытными, проверенными, нанятыми лично герцогиней пятнадцать лет назад. Но в отличие от герцогини их возраст упрямо стремился к сорока годам, что, по мнению Трикса, являлось глубокой старостью.
К счастью, у служанок бывают дочери…
Трикс смотрел в зеркало.
Так, начнем с самого начала. В смысле — с верха. Нерху были волосы — черные. Белокурые, на взгляд Трик-са, были бы лучше. Даже в рыжих нашлась бы определеая оригинальность.
Но к волосам все-таки особых претензий не было.
Ниже волос начиналась голова, которую Трикс изучал особенно пристально. Нет, все по отдельности его вполне устраивало. Лоб и нос — в отца. Уши — в мать. Нормальные уши, не оттопыренные, не слишком острые, не слишком крупные. И рот Трикса вполне устраивал, во всяком слае — функциональностью. Подбородок, за исключением отсутствия бороды, был не лучше и не хуже любого дрого подбородка.
Триксу не нравился результат сложения всех этих, бепорно достойных, частей тела. Результат можно было с равным успехом назвать отвратительным словом «отрок», еще более ужасным словом «мальчик», но никак не «молодым человеком».
А еще результат выглядел очень мирным и добродуым. Может быть, виной были пухлые губы? Трикс пытался поджать губы — отрок в зеркале из добродушно превратился в омерзительного. Такой Трикс вызывал немедленное желание сменить в стране форму правления, но никак не воплощал в себе мужество и отвагу древнего рода.
— Вот зараза… — сказал зеркалу Трикс.
Зеркало сделало вид, что оно здесь ни при чем.
Трикс развернулся и поплелся к двери. Предстоял еще один унылый день, наполненный обязательными для нледника трона заботами. Ко всему еще — приемный день.
Вначале — присутствие при отцовских деловых переговах. Это значит торговцы, арендаторы, главы гильдий и мастерских. Всем им хочется заплатить поменьше, а пучить побольше. Но того же хочется и со-герцогу Рату Солье, так что разговоры предстоят долгие и нудные.
Потом — собственный прием Трикса. Конечно, улажать серьезные взрослые дела ему никто не позволит. Зато предстоит решать детские проблемы. К примеру, ученики гильдии кузнецов устроили драку с учениками гильдии пекарей. Вы думаете, что в бою с мускулистыми молотойцами пострадали невинные труженики скалки? Как бы не так. Подручные кузнецов большую часть времени суток у наковален, сжимая в клещах куски раскаленного малла или качают меха — занятие, полезное для отдельных мускулов, но никак не способствующее гармоничному развитию. А вот ученики пекарей заняты в основном тем, что таскают тяжеленные мешки с мукой или противни с готовой выпечкой. К тому же на питании учеников кузны вечно экономят, а вот учеников пекарей морить голом невозможно…
Еще будут попавшиеся на мелких, недостойных внания городской милиции проказах и кражах отроки, мящие о вспомоществовании сироты и несправедливо воротые родителями сыновья. Священный долг юного наследника — вникать в нужды народа на примере своих ровесников…
Не глядя на суетящихся с утра служанок, Трикс прел к тронному залу со-герцога. Внутренняя дверь была полуоткрыта, внешняя — ведущая к городу, пока еще зерта. Отец был уже здесь — сидел на Половинчатом Тре, металлической конструкции хоть и удобной, но остаяющей странное впечатление половины огромного кресла. Кое-где Половинчатый Трон щетинился остриями клиов, кое-где топорщился шишками эфесов.
— Трикс, — кивнул отец с легкой теплотой во взгляде.
— Ваше сиятельство, — поклонился Трикс. Прошел к подобающей ему скамеечке слева от Половинчатого Тра — тоже металлической, тоже выкованной из вражеских мечей. Сел. Как обычно подумал о том, что враги засливали бы куда больше симпатии, сражайся они подушки или соломенными булавами.
Двое стражников открыли внешние двери. Иногда, для пышности, в тронном зале дежурил десяток солдат, но это случалось нечасто.
День начался.
Против всех ожиданий, первыми в очереди были не подданные Солье, а группа стражников соправителя — со-герцога Сатора Гриза. В форме, но, как и положено, без оружия и доспехов.
Трикс покосился на отца. Тот с любопытством смотрел на стражников.
— Ваше сиятельство… — Старший рыцарь преклонил колени. За ним — остальные.
— Встаньте, благородный господин. — Со-герцог Рат Солье кивнул.
— Мы пришли принести свои извинения за события вчерашнего вечера и отдаться на милость вашего сиятелтва… — не вставая с колен, начал рыцарь.
Трикс заскучал. Он слышал о вчерашней потасовке в какой-то пивной. Стражники со-герцога Солье и страики со-герцога Гриза намяли друг другу бока. До крови, к счастью, дело не дошло. Значит, сейчас стражники Солье отдают себя на милость со-герцога Гриза…
Рутина. Когда власть поделена между двумя равнравными соправителями — подобные события не реость.
— Я принимаю ваши извинения, — сказал со-герцог Солье. — Встаньте, благородные господа. Надеюсь, что и со-герцог Гриз проявит такую же милость к моим поанным…
Рыцарь поднялся. Провел рукой по опоясывающему его камзол металлическому поясу — тот щелкнул, рарямляясь и превращаясь в узкий тонкий клинок.
— Не думаю, — сказал рыцарь.
Дверной замок заржавел лет сто назад, а ключ к нему утеряли немногим позже. Сколько Трикс себя помнил, тюремные камеры пустовали: в караулке никто не дежил, дверь в тюремный коридор была нараспашку орыта, а решетчатые двери камер хоть и притворены, но не заперты. В детстве он пару раз заглядывал в подзелья, но ненадолго. Не было в них ничего таинствеого, и даже страшного не было. Только крошащиеся под ногой ржавые железные лестницы, изъеденные ржавчой крюки под факелы, проржавелые двери и заржавеие решетки. Сочащиеся сыростью каменные стены тоже были бы не прочь заржаветь, но камень к этому не приспо соблен.