Исчезла одна курица и один каравай.
Ну и свиток с печатью барона, конечно же.
Трикс порылся в карманах. Нет, денег у него Иен забирать не стал.
Вроде как даже и сердиться было не на что. Трикс же сам заявил, что рекомендательное письмо ему не нужно!
— Вот дурак, одно слово — неблагородный, — печально сказал Трикс. Ему подумалось, что хитрый и неблагороый Иен ухитрился за один день стать ему… ну, почти другом. Вначале стать, а потом перестать… — Когда верну себе трон, то прикажу тебя поймать и выпороть! — пррозил Трикс шумящим на ветру камышам. С трудом оолкнул завязшую в глине лодку, выгреб от берега. С неждой посмотрел на заросший осокой, камышом и пушей берег.
Нет, Иен не показался на берегу, полный раскаяния и умоляющий простить его бегство…
С тяжелым сердцем Трикс вывел лодку на стремнину. Великий город Дилон ждал его милей ниже по течению.
В Дилоне Трикс бывал дважды, но оба раза в детстве — лет десять назад (с тех времен запомнился только вкус разноцветной сахарной ваты и смуглый огнеглотатель, потешающий народ на какой-то площади) и четыре года назад (как ни странно, но опять запомнилось изобилие сладостей и капризная Тиана, которая от каждого заезжо мальчишки знатного рода требовала ее развлекать).
Но теперь-то Трикс был взрослым и серьезным челеком, со-герцогом в изгнании, который многое слышал и читал о главном городе княжества! Позволив течению медленно нести лодку вдоль набережных, обложенных каменными плитами шоколадного цвета, Трикс, с достоым его положения интересом, изучал раскинувшийся по обоим берегам город.
Устье реки, плавно расширяясь, тянулось среди бурых холмов, застывшей патокой спускавшихся к воде.
Правый берег был удивительно наряден. Купола хров белыми сахарными головами поднимались среди яой леденцовой россыпи крыш. Кое-где вонзались в небо башни магов, украшенные причудливыми барельефами, будто пирожное — кремовыми завитушками. Но больше всего взгляд приковывал княжеский замок на вершине холма — могучие стены и пузатые оборонительные башни цвета жженого сахара; грозный могучий донжон из зеновато-серого, будто фисташковая халва, камня…
Левый берег населяла беднота и взгляду там было пои не за что зацепиться — сплошная мешанина мелких коричневых домишек, будто великан раскрошил в ладонях козинаки и высыпал на склон…
Но удивительнее всего были мосты, под которыми прлывала лодка, — на вид невесомые, полупрозрачные, буо мармелад, они были созданы великими магами сотни лет назад из упругого разноцветного стекла. Когда воодящее солнце просвечивало сквозь мосты, на мутные воды реки ложились огромные цветные блики — красные, синие, зеленые, лимонные…
Трикс почувствовал, что у него почему-то урчит желок, хотя, отчалив от камышей, он успел слопать почти полкурицы. Хотелось чего-то сладкого. Интересно, с чем это могло быть связано? Неужели с тем, что великий князь Дилон, основатель города и могущественный маг, был по преданиям невероятный сладкоежка? Говорят, что, умая, он вселил свою душу в построенный им город…
Уже проплывая под последним, двенадцатым мостом, Трикс сообразил, что так можно и миновать столицу — еще немного, и вольно разлившаяся река вынесет его в эстуий… хорошо, если там подберут рыбаки, а то и не выгрешь против течения.
Он схватился за весла и через четверть часа непрычной работы, наградившей его первыми в жизни мозями (благородные потертости от рукояти меча и вуларные потертости от тесных ботинок вряд ли стоит брать в расчет), нос лодки глухо стукнул об увешанный тросиковыми матами дебаркадер. Старая баржа, поставлеая на прикол на самой окраине Дилона, уже многие годы была облюбована рыбаками. В ветхих надстройках, где когда-то хранили товары, нынче перекупщики скупали и сортировали рыбу.
— Чего привез? — звонко выкрикнул пацаненок лет семи-восьми, подбежав к лодке Трикса и приплясывая на месте от избытка энергии. Босые пятки отбивали сасшедший столичный ритм. — Ага? Чего привез, чего привез?
— Себя, — буркнул Трикс, выбираясь на дебаркадер и захлестывая веревку о деревянный кнехт, выглядевший понадежнее прочих. Утратив к нему всякий интерес, малишка кинулся обратно к перекупщикам. — Эй! — Трикса внезапно осенило. — Стой, пацан!
— Ага? — Мальчишка немедленно вернулся. Был он темноволосый, загорелый дочерна, с облупившимися плами, полуголый, в одних лишь штанах до колен: рваных, но зато выкрашенных в ярко-оранжевый цвет. Дилон слился дешевизной красок. — Чего?
— Лодку хочу продать, — буркнул Трикс.
— Ага. — Пацан бросил на лодку быстрый взгляд и кинулся вдоль дебаркадера, звонко выкрикивая: — Продтся ялик, целый, сработан в со-герцогстве года два назад, сосна горная, просмолен хорошо, весла имеются, один золотой — две серебряных!
Трикс только почесал в затылке, с удивлением поглывая на свой ялик. Потом вытащил мешок и стал ждать. Сильно воняло рыбой. Мимо протащили щелястый дерянный ящик на жердях, в котором мокрой грудой лежало что-то шевелящееся, с широкими шипастыми щупальцами и шероховатой щетинистой шкурой. Из складок мокрого и шевелящегося на мальчика посмотрел свирепый сиревый глаз.
Не прошло и пяти минут, как к Триксу подошел боратый невысокий рыбак в грубой холщовой робе и светлой широкополой шляпе. Посмотрел на ялик. Присел, потрал дерево. Спрыгнул и переступил по дну лодки, что-то для себя проверяя. Спросил:
— Далеко украл?
Трикс подумал секунду и решил не спорить:
— Хозяева не явятся.
Рыбак сплюнул за борт и сказал:
— Золотой.
Но Трикс, преисполненный внезапным доверием к оцее, данной мальчуганом, помотал головой:
— Золотой и две серебряные! Хорошая цена.
Рыбак выбрался на дебаркадер. С сомнением посмрел на Трикса. Потом опустил руку в карман робы и дтал пригоршню монет.
— Ладно, договорились… Серебром возьмешь?
— Возьму, — согласился Трикс.
— Ты уж извини, меди нет, — пробормотал рыбак, очитывая ему двенадцать полновесных монет. — Мальцу, понятно, серебром где попало сверкать не стоит…
Не успевший удивиться тому, что простой рыбак в стице может запросто достать из кармана двенадцать серряных монет, Трикс даже не сразу осознал, что его назви мальцом. Забросил на плечи мешок с остатками прианта, не проверяя, сгреб деньги и побрел к сходням.
— Ага! — Пацан в оранжевых штанах подбежал к нему и требовательно схватил за руку. — А мне?
Трикс не стал спорить и молча вручил ему серебряную монету.
— Ага… — с восторгом глядя на деньги, выдохнул пан. — Спасибо…
— Ты где попало серебром не сверкай, «Ага», — сказал Трикс. — Живо голову свинтят.
— Ага, — кивнул мальчишка и мгновенно спрятал руку в карман. — Я не буду сверкать. А ты в город? Ага?
— Ага-ага, — поднимаясь на берег, сказал Трикс. Тут набережная была не столь помпезна, как в центре, но тоже вымощена — жаль лишь, что плиты раскололись и частью утонули в грязи.
— Я с тобой рядом могу чуточку пройти? — неожидао спросил мальчишка, идя по сходням следом.
Трикс огляделся. И заметил — ибо наблюдательность входит в достоинства рыцаря, и ей учатся с детства, — что на его юного спутника косятся несколько мальчишек птарше, снующих по дебаркадеру и явно служащих на подхвате у перекупщиков. На берегу тоже толкалась коания подростков, помладше Трикса, но явно способных вытрясти у малыша серебряную монету.
— Можешь, — разрешил Трикс.
Некоторое время они шли молча. Справа тянулся пло ухоженный берег, слева — унылые нежилые строения, откуда несло рыбными очистками.
— Следом идут, — уныло сказал мальчик, ускоряя шаги и стараясь идти впереди Трикса. — Ага…
Трикс обернулся — и впрямь, отиравшаяся на берегу компания двинулась за ними. Трикс насчитал шестерых.
— Иди спокойно, — решил Трикс. — Сейчас кто-нибудь появится, струсят.
— Ага. Уже появились, — грустно сказал мальчишка. — Сейчас грабить будут.
Впереди действительно появились двое подростков, ровесников Трикса. Судя по всему, предводители идущей сзади компании.