Голос у него был так убедителен, что никто даже не поинтересовался, как можно было все понять из сумбуых объяснений и кто вообще дал право одноглазому мяку выносить какие бы то ни было решения.
— Ты. — Моряк выхватил свой тесак и свирепо указал им на побитого художника. — Ты неуважительно выскался об аристократке. За это и пострадал!
Молодой художник шмыгнул носом.
— Ты! — Теперь тесак указывал на Трикса. — Стремлие заступиться за даму благородно, но за драку на улицах нашего славного города полагается наказание плетьми! Дабы не утруждать правосудие, плети я тебе выдам лично, на палубе своего славного корабля «Асиопа»! Десять удов плетью-девятихвосткой!
Толпа вокруг ахнула, и Трикс понял, что наказание обещано суровое. Он попытался шагнуть в сторону, но толпа радостно преградила ему дорогу, а одноглазый моряк крепко схватил его за шиворот и потащил за собой.
— Господин… э… господин моряк! — кричал вслед питый подмастерье. — Не надо десять! Я же не зверь какой! Пять-шесть будет вполне достаточно!
Нельзя было не признать, что юноша проявил опреденное благородство. Но Триксу сейчас было не до блостных мыслей о великодушии, чьи ростки есть даже в богемных душах. Он болтался в руках одноглазого моряка, едва успевая перебирать ногами, чтобы не упасть. Моряк тащил его по ведущей в гору улице, все дальше и дальше от реки. Несколько увязавшихся следом зевак поотстали, когда моряк злобно зыркнул на них единственным глазом, но все еще волочились следом.
— Господин… — слегка кривя душой, воскликнул Трикс. На эсквайра моряк никак не походил, но надо же было как-то к нему обращаться. — Господин! Могу ли я заплить пеню…
— Три якоря тебе в глотку, бизань-мачту в седалище! — выругался моряк. — Неужели ты вздумал подкупить китана Бамбуру, грозу Лилового океана и ужас Хрусталых островов? Получишь еще два удара плетью!
Внезапно Трикс почувствовал легкое сомнение. Сурый моряк тащил его в гору, где очень проблематично было бы найти палубу славного корабля «Асиопа» и гроые плети-девятихвостки. Да и говорил моряк как-то… уж больно по-моряцки…
— Я стражу крикну! — негромко, но с угрозой произнес Трикс.
— Молчи, дурачок! — понизив голос, ответил капитан Бамбура. — Сейчас…
Он втащил Трикса в переулок, такой узкий, что там не смогли бы разойтись два человека. Высокие, в три-четыре этажа дома заслоняли небо, оставляя лишь узкую полоску, на фоне которой трепетало развешенное на веревках мрое белье. На окне второго этажа сидел черный кот и орал дурным голосом, требуя, чтобы его впустили.
— Не зевай! — Капитан Бамбура отпустил Трикса, позрительно глянул налево-направо и открыл маленькую дверь в стене. Нырнул туда и позвал: — За мной!
Трикс заколебался.
— Трикс, быстрей… бушприт тебе в подмышку! — рянул моряк.
Услышав свое имя, Трикс вздрогнул. Секунду поколебался — а потом нырнул в дверь вслед за моряком.
Несколько секунд пришлось ждать, пока глаза привали к темноте. Трикс и капитан Бамбура оказались в кречной комнатушке, заваленной пыльными тряпками. Свет едва-едва проникал сквозь ведущую из глубин здания дверь. Помимо света в дверь проникал запах жареного мяса и легкий ровный шум, какой издает толпа, пытающаяся не шуметь. Причем в шуме угадывались детские голоса… Батое воображение Трикса сразу нарисовало ему неволичий рынок, на который обосновавшиеся в городе пираты заманивают мальчиков и девочек, после чего ставят рааленным железом клеймо и продают с аукциона.
Трикс снова с подозрением уставился на Бамбуру.
— Быстрее, молодой человек. — Моряк устремился к двери. — Я едва не опоздал!
Где-то за стенами грянул выстрел и раздался пронзельный женский визг. Трикс вздрогнул.
— Вот видите, со-герцог, у меня три минуты до выха! — Бамбура снова ухватил Трикса за плечо, протащил через комнату. Коридор, в котором им навстречу пробали (Трикс часто заморгал) три голых черных дикаря в набедренных повязках и с копьями, молодой парень, деащий вертел с куском жареного мяса, прелестная юная дева в белоснежном платье, почему-то измазанном на гри красной краской, и рыцарь в давно уже немодных целых доспехах. Впрочем, для человека, несущего на себе сорок килограммов железа, рыцарь бежал подозрительно легко и бесшумно.
— Это что? — беспомощно воскликнул Трикс. Но китан Бамбура уже впихнул Трикса в крошечную, но зато ярко освещенную каморку. Основным предметом интьера здесь служило большое, пусть и старое зеркало, на столике перед которым горел целый ряд свечей. Также на столике валялись пуховки, коробочки с пудрой и румяни, тени, тушь для ресниц и прочие вещи, которые Трик-су доводилось видеть в будуаре у матери, но никак не в руках мужчины.
У столика стояло продавленное кресло, куда немеенно бухнулся капитан Бамбура. Вдоль стены тянулась узкая кушетка, на которой валялся и похрапывал кто-то тощий и высокий, в данный момент скрючившийся в три погибели.
— Требую объяснений! — не выдержал Трикс. — Кто вы такой?
Капитан Бамбура, бодро прохаживающийся по лицу пуховкой, вымазанной в пудре кирпично-красного цвета, оттянул черную повязку и посмотрел на Трикса обоими глазами. Скрытый повязкой глаз оказался ничуть не хуже своего доступного миру соседа. Другим движением капан приподнял седую шевелюру, под которой обнаружись черные волосы. Сразу стало ясно, что Бамбуре лет тридцать. Ну, может быть, тридцать пять. Уж никак не старше!
— Ты Трикс Солье, так?
Трикс вздохнул и кивнул.
— Помнишь, два года назад в зимние праздники, заеие актеры играли в замке со-герцога пьесу? «Заблуждия мудрости, или Многие печали маленького эльфа»?
Трикс смущенно кивнул. Пьесу он помнил, хотя, кечно, не слишком-то было достойно почти взрослому человеку смотреть детскую пьеску про эльфов и гоблинов. Отец — так и вовсе над ним посмеивался. Но Триксу правился и отважный эльфийский принц, сражающийся с королем гоблинов за свою украденную старшую сестру, и сама старшая сестра, и даже коварный король го…
— Вы! — завопил Трикс. — Вы король гоблинов! Моряк Бамбура откашлялся. Он выглядел польщенным.
— Временами — да, молодой человек. Так вот, я себя чувствую обязанным. Наш театр был в бедственном пожении, прямо скажем. Щедрость вашей светлости… и покойной со-герцогини, конечно же… нас спасла.
Трикс покраснел. Он и впрямь уговорил мать хорошо наградить бродячих актеров.
— Мне очень понра… — начал Трикс.
Но тут в дверь застучали. Кажется, сапогами. Раздая рев:
— Бамбура! Почему не на сцене? Альби уже минуту как ищет тебя в трюме, зрители начинают смеяться!
Бамбура вскочил и с быстротой молнии выскочил в дверь. Трикс успел лишь заметить, что орал на грозного капитана маленький толстенький человечек в одеждах шута… слишком шутовских одеждах, чтобы их носил нтоящий шут.
Дверь закрылась. Трикс задумчиво посмотрел в зерко. Что ж, судьба ему все-таки улыбнулась. Пусть он не встретил положенных герою покровителей, но даже на подмостках театра можно перевести дух и подумать, как жить дальше.
Откуда-то совсем близко донеслись аплодисменты. Трикс вздохнул — посмотреть, что происходит на сцене, очень хотелось.
Тело на кушетке пошевелилось и, не поворачиваясь к Триксу лицом, произнесло:
— Поверните картинку на стене, молодой человек. За ней будет маленькая дырочка, в нее и смотрите.
Опасливо поглядывая на догадливого незнакомца, Трикс подошел к небольшой картине, висевшей на стене. Трикс, немного интересовавшийся живописью, посмоел на картину повнимательнее и решил, что она не стт холста, на котором нарисована. Неведомый художник изобразил таинственно улыбающуюся женщину на фоне унылого пейзажа. Улыбка у женщины была такая выменная, что складывалось ощущение — художник нколько часов не давал натурщице отлучиться по есттвенным надобностям. С чувством пропорции у худоика тоже было не все в порядке, а уж преобладание унылых коричнево-желто-зеленых тонов лишало карту всякой привлекательности.