— Дэрик! — внезапно понял Трикс.
— Правильно. — Сатор улыбнулся. — Мой возлюблеый сын и твой драгоценный кузен несколько… как бы это… расхлябан. Умен, талантлив, но легкомыслен. Перать ему герцогство, у которого нет врагов, значит, исптить мальчика. Ему нужен враг. Хороший, искренний, личный враг. Ты вполне годишься. Если он будет знать, что ты жив и жаждешь мести — это его дисциплинирует.
Трикс облизнул губы. Почему-то пересохло в горле и живот свело холодом. Он спросил:
— А если… если я выплыву на середину реки и брошусь в воду?
— Ничего страшного. — Со-герцог улыбнулся. — Дэрик ведь никогда не узнает этого доподлинно? Воображаемый враг тоже сгодится. Но я посоветую тебе выжить. Жизнь — величайший дар, не следует отказываться от него в мину слабости. Поверь, ты еще найдешь немало причин, чты жить.
Со-герцог опустил руку в карман. Достал кошелек, протянул Триксу:
— Возьми. Это тебе от меня… за догадливость. Тут еще десяток золотых и пара безделушек с гербом вашего рода. Пригодится отстаивать свои права, верно?
Трикс не колебался. Протянул руку и взял кошелек.
— Хороший мальчик, — кивнул Сатор. — Жалко, что ты родился в роду Солье. Плыви… и не беспокойся о пребении своих родителей. Все необходимые церемонии будут совершены завтра же. Их похоронят в вашем фильном склепе.
— Обещаю, — сказал Трикс, — что и твое тело я пражу похоронить в вашем фамильном склепе. После это дверь замуруют, там больше некого станет хоронить.
На какой-то миг губы со-герцога Гриза сжались. Потом он кивнул:
— Замечательно. Фраза достойна летописей. А теперь — убирайся… из герцогства Гриз.
Трикс греб, пока лодка не вышла на стрежень. Весной, когда часто шли дожди, или в жаркое лето, когда начини таять ледники, реке случалось быть и полноводной, и бурной. Но это лето было просто сырым и холодным. Лоа слегка покачивалась на волне, берега неспешно прлывали мимо.
Трикс отпустил весла и достал оба кошелька. В том, что дал ему Сид Канг, не было золота. Там лежали три серебряные монеты. Даже самым хорошим солдатам нуы деньги. А вот в кошельке Сатора Гриза было десять золотых. Герцог недаром происходил из купеческого рода, он никогда не ошибался в счете и не мошенничал по мочам.
Еще в кошельке лежала пуговица от рубашки с гербом Солье, недорогое золотое колечко с двумя маленькими рубинами, принадлежащее скорее всего кому-то из фреин, крошечная серебряная ложечка.
Трикс задумчиво разглядывал все, что досталось ему от фамильных сокровищ. Нет, он и не рассчитывал на перстень отца или Большую Печать. Но это… Любой меий воришка, улыбнись ему удача, мог за полдня уворовать куда больше «доказательств».
Ссыпав безделушки обратно в кошелек, Трикс лег на дно лодки. По крайней мере лодка не протекала — уже хорошо. Он жив и на свободе. Он доберется до княжества Дилон, отправится к правителю… кто же там ныне у влти… Джар Дилон умер два года назад, правит… правит его дочь. Или регент, а дочь еще слишком мала?
Кажется, до сих пор регент. Трикс даже вспомнил его — высокий худой мужчина, желчный, с вечно недовольным строгим лицом. Он приезжал в со-герцогство вскоре после смерти Джара, заключал какой-то договор… отец еще горил, что регент пошел на уступки в давнем споре о праничных землях.
Если Трикс запомнил регента — почему бы регенту не вспомнить Трикса?
Он пообещает ему вернуть обратно те пограничные земли. И даже отдать еще что-нибудь, принадлежавшее раньше со-герцогу Гризу. Триксу нужна армия, хотя бы небольшая. Когда он вступит на старые земли Солье, то снизит налоги, объявит прощение преступникам, назначит высокую плату солдатам — и вскоре его армия станет болой. Так всегда делается.
Сатор Гриз еще пожалеет…
Трикс уснул.
По всем законам летописей и баллад ему должны были присниться счастливые родители, живые и здоровые, иающие с ним на зеленой лужайке. Или же скорбные рители, преданные и мертвые, взывающие об отмщении. На худой конец сгодились бы видения грядущих битв и сражений, пылающего дворца со-герцога Гриза и ликуей толпы, приветствующей Трикса на троне.
Трикс спал крепко и без всяких сновидений, как и пожено здоровому, но смертельно уставшему подростку.
В исторических хрониках и трогательных балладах отпущенная на волю волн лодка благополучно плывет всю ночь. К восходу солнца течение осторожно прибивает лоу в тенистую заводь, где над водой склоняются плакучие ивы, а на воде цветут кувшинки. К этому же времени к заводи приходит юная и красивая принцесса, чтобы обнужить лодку, а в ней — либо запеленатого в шелка мленца мужского пола (кстати, вы когда-нибудь пробовали пеленать младенца в шелка?) с таинственным амулетом на ручке, либо израненного воина в испачканных благодной кровью шелках (шелк является традиционным и почти обязательным атрибутом). Лишь в том случае, коа в лодке мирно спит младенец женского пола или одетая (да, да, вы догадались — в шелка) принцесса, обнаружить лодку дозволяется мужчине благородного сословия.
На самом деле лодка, отпущенная на волю ночных волн посреди широкой реки, так и норовит перевернуться, нететь на топляк, разбиться о камни или сесть на мель. Также к ней может приблизиться другая лодка, с людьми весьма неблагородными, интересующимися лишь шелки, но никак не завернутыми в них младенцами — у самих по полу десяток ползает и есть просит.
Трикс об этом не подозревал. И проснувшись с перви лучами солнца, совсем не удивился, обнаружив, что лодка мирно плывет по течению.
(На самом деле за ночь она дважды натыкалась на кяги, а один раз полчаса простояла на мели, откуда ее сняла волна от рыбацкого баркаса, так торопившегося исследовать содержимое лодки, что он налетел на камни и затонул.)
Трикс поднялся и сбросил отсыревший насквозь плащ.
Шелк вообще очень непрактичный материал.
По обе стороны реки простирался умиротворяющий сельский пейзаж. Слева он состоял из полей низкой, едва-едва начинающей желтеть пшеницы, справа — из сочных зеленых лугов. Кое-где виднелись белые струйки дыма, подсказывающие, что этот край обитаем, но людей нигде не было видно.
Трикс перегнулся через борт, придирчиво осмотрел воду и умылся. Потом, осмотрев воду еще более пристало, сложил руки ковшиком и напился. В городе он бы на это не решился, но здесь вода выглядела более чистой. Ну или более разбавленной.
Вчерашний день теперь казался неожиданно далеким — как это всегда и бывает после совсем уж неожиданных и ужасных событий. Но Трикс не слишком привык к неожанностям и был только рад спасительному ощущению давности. По крайней мере плакать о родителях ему хотось лишь ненамного больше, чем об отважном со-герцоге
Диго Солье. Если вдуматься, то мало кто из его предков умер в своей постели…
Трикс развернул полотняный мешочек с едой и осмрел свои запасы. Немного вареной картошки, немного сушеной рыбы, кусок сыра, полкаравая хлеба и бутыль дешевого вина. Пренебрежения к подобной пище Трикс не испытывал, но и восторга она не вызвала.
Откупорив бутыль, Трикс выпил глоток кислого вина. Инстинкт подсказывал, что речную воду полезно запивать вином…
— Эй! — разнеслось над водой.
На берегу показалась маленькая фигурка, отчаянно махающая руками. Трикс привстал в опасно закачавшея лодке, всмотрелся. Похоже, это был мальчик… то есть юноша, не старше его самого.
Убедившись, что внимание Трикса привлечено, юноша прыгнул в воду и поплыл к лодке, забирая чуть наискось к течению. Трикс задумчиво огляделся и высвободил одно весло из уключины. Все-таки уроки общения с юными подданными не прошли даром.