– Да уж какая у тебя честь… – Трикс задумался.
– Ты меня убьешь? – печально спросил Иен. – Или страже выдашь? Лучше убей, а? Говорят, тех, кто дурью торгует, в шахты ссылают… а там…
– Трикс, я чего-то не поняла, – подала голос фея. – А что, торговать травкой – это плохо?
– И что мне с тобой делать? – Трикс выпустил наконец Иена. Тот покорно стоял, не пытаясь убежать.
– А что в хрониках написано?
Трикс задумался. Потом признал:
– Разное. Гипур Великодушный, к примеру, предавшего его оруженосца привязал к хвосту кобылы.
– И пустил ее вскачь? – испуганно предположил Иен.
– Хуже. Две недели кормил лошадь как на убой, а из стойла не выводил. Говорят, оруженосца потом в золотари определили, потому как запах въелся навсегда… Хотя вот был еще Жвидон Суровый, так он просто выпорол оруженосца плетью и простил.
– Вот суровость – она мне всегда больше великодушия нравилась! – оживился Иен.
– Трикс, – подала голос Аннет. – Трикс, будь добрее! Миром правит любовь! Нет – войне, да – любви!
– Да ты лучше помолчи! – адресуясь сразу и к Иену, и к Аннет, произнес Трикс. – Ладно… Я… я тебя прощу. Подвергну наказанию, но прощу.
– Какому наказанию? – насторожился Иен.
– Суровому, – вспоминая запущенный сад и грязные полы в домике Щавеля, Трикс ухмыльнулся. – Ладно, пошли.
– Не могу, я же на работе!
– Что?
– К тому же, – Иен печально посмотрел куда-то за плечо Трикса, – за мной тут приглядывают…
Трикс обернулся, хотя и понимал, что рискует попасться на старую как мир уловку.
Но Иен не обманывал.
За спиной Трикса стояли двое. Один – смуглый длинноволосый бугай, среди чьих предков явно были выходцы из жаркого Самаршана. Другой – худой лысый доходяга с бледными бесцветными глазами. Оба молодые, но какие-то помятые. Рядом друг с другом они смотрелись так смешно, что сразу становилось страшно.
– Ты чего пристал к человеку? – спросил лысый. – Эй, малыш?
– Он не умеет говорить, – предположил бугай, с хрустом разминая пальцы. – Языка у него нет.
– Нет, он что-то чирикал. – В руках доходяги вдруг появился нож с тонким как шило лезвием. Кончиком клинка доходяга принялся выковыривать грязь из-под ногтей. – Но все можно поправить…
Трикс сглотнул и сказал как можно тверже:
– Этот юноша – мой ору… слуга. Беглый слуга. Я забираю его с собой.
– Смешно, – сказал бугай.
– Забавно, – согласился доходяга.
Трикс с ужасом понял, что никакая магия ему не поможет, даже если он с перепугу найдет нужные для заклинания слова. Маги не правят миром именно потому, что каждое заклинание надо произнести. И чем оно сильнее, тем дольше надо говорить.
А с вырезанным языком, да и просто с ножом в груди, говорить очень трудно. Это знают все маги и потому предпочитают отправляться на поиски приключений с двумя-тремя рыцарями – не обладающими даром красноречия, но зато умеющими управляться с тяжелыми железяками…
– Ребята! – Из кармана Трикса вдруг выпорхнула фея, и по округлившимся глазам смешной парочки стало ясно: они ее прекрасно видят. – Давайте жить дружно! Будем делать любовь, а не войну!
– Ф‑фея! – прошептал бугай.
Все знают, что от фей ничего хорошего ждать не приходится. И уж особенно тогда, когда они желают добра. Их добро обычно заканчивается долгим сном в заколдованном замке, неприятными трансформациями в квакающих или попискивающих животных, а в самых запущенных случаях – интересной жизнью в качестве предметов домашнего обихода.
– Мир! Любовь! Танцы под луной! – выкрикнула фея, размахивая ручками. При каждом движении с крошечных пальчиков срывалась серебристая пыльца и светящимся облаком окутывала недружелюбную парочку.
Вначале у лысого начали расти волосы. Они были нежно-зеленые, похожие на свежую траву. У бугая волосы стремительно заплелись в тонкие косички. Нож в руках тощего и уже не совсем лысого превратился в курительную трубку. Темные одежды, удобные для нехороших ночных дел, обернулись пестрыми просторными балахонами. В воздухе над головами бандитов повисли крошечные разноцветные радуги, откуда-то заиграла приятная, хоть и заунывная музыка.
– Возьмемся за руки! Будем любить друг друга! – продолжала фея.
Видимо, этот призыв испугал бандитов особенно сильно. Они с воплями кинулись наутек. Влюбленные на лавочках постарались вжаться друг в друга. Откуда-то издалека пронзительно и заливисто зазвучал свисток стражи.