– И дело только в этом? – щурится мужчина. – Ты же не тянешь время, потому чтона самом делесчитаешь, что я вешаю тебе лапшу на уши и не собираюсь разводиться?
– Ты говоришь, что собираешься, а я тебе верю, – пожимаю плечами.
– Да, Юль, ты очень добрая.
– Разве это плохо? – хмурюсь я.
– Как я и сказал ранее, мне очень нравится это в тебе, но иногда стоит быть более жёсткой.
– Ты же будешь меня защищать и поддерживать? – с любопытством спрашиваю у него.
– Конечно.
– Ну, значит, мне нечего бояться, – заключаю я.
С сожалением отмечаю, что мы уже въезжаем в знакомый двор. Может, стоило согласиться?.. Нет, всё верно. Я просто чувствую, что сейчас не время сообщать Ленке такие новости.
– Идём, я провожу тебя, – вздыхает Сергей.
– Я вполне могу дойти сама!
– Я знаю, что можешь. Но если я вынужден оставлять тебя одну, то позволь хотя бы убедиться, что моя дочь сумеет о тебе позаботиться.
– Я могу сама о себе позаботиться, – слабо протестую я.
– Я могу тебя проводить, – скрипнув зубами, говорит он. – А могу прямо сейчас отвезти к себе. Не спорь, ягода, я не собираюсь нарушать данное тебе слово, но должен убедиться, что ты будешь в порядке. Сопротивление бесполезно.
Он усмехается и покидает салон, чтобы открыть для меня дверцу. Я не сопротивляюсь, хотя всё внутри кричит, что мы ходим по краю.
Ленка, если и удивляется, что мы входим вместе, виду не показывает.
– Юля заболела, – сообщает дочери Суровин. – Несколько дней ей лучше отлежаться с хорошим горячим питанием и чаем. С травами или лимоном подойдёт. Градусник в доме есть?
– Да, есть, – киваю я. – У нас всё есть, и мы со всем справимся. Да, Лен?
– Да, конечно. Иди в кровать, Юль, а я найду градусник и поставлю чайник. Пап, ты пройдёшь или уже уезжаешь?
– Пройду, – усмехается он. Я смотрю на мужчину огромными глазами, и он мне подмигивает.
Чтобы не провоцировать его навсякое, я скрываюсь в комнате, переодеваюсь и ложусь под одеяло. Тщетно прислушиваюсь к разговорам, но не могу разобрать ничего. Мне волнительно. С одной стороны, у меня нет причин не доверять Суровину. Если он сказал, что будет ждать, то будет. С другой, иногда люди импульсивно говорят то, что вроде и не собирались… В любом случае я слишком быстро устаю от этих переживаний, поэтому прикрываю глаза.
Сергей Дмитрич заглядывает попрощаться, когда Ленка приносит поднос с чаем и электронный термометр. Хмуро окидывает меня взглядом, говорит несколько скупых слов поддержки и уезжает, повелев звонить ему в случае чего.
Буквально через полчаса в домофон звонят, и меня осматривает доктор.
– Очень мило, что папа позаботился о твоём больничном для учёбы и работы, да? – спрашивает Ленка.
– Ага, – едва ли удерживаю я грустную иронию. Позаботился обо всём: накупил кучу дорогущих препаратов и поливитаминов, организовал посещение врача из частной клиники, доставку свежих овощей и фруктов и даже приготовил собственными руками куриный бульон, ароматный и наваристый. Я едва сдерживаю слёзы – как трогает меня поведение мужчины, но Ленка понимает всё по-своему.
– Совсем плохо? – Подруга гладит меня по волосам. – Отдыхай тогда и зови, если что-то будет нужно.
Температура держится несколько дней, которые я провожу в постели. Врач посещает меня ежедневно, несколько раз в день звонит Суровин, а Ленка всё чаще задерживается где-то. На мои вопросы подруга лишь отмахивается, но я подозреваю, что её отношения с Лёшкой стремительно восстанавливаются. В отличие от моих отношений с её отцом.
Чем дольше разлука, тем больше становится пропасть между нами. Тем короче разговоры. Тем реже сообщения. Неужели таков срок годности у нашей любви? Неужели она не выдерживает даже малейшей проверки на прочность?
В очередной из таких дней, когда я уже совсем отчаиваюсь и накручиваю себя до невообразимой развязки, в дверь настойчиво звонят. Решив, что доктор сегодня приехал раньше обычного, я открываю дверь и удивлённо таращусь на… шикарный букет.
– Привет, Юлька, – с усмешкой говорит Сергей Дмитрич, делая шаг через порог. – А я вот пораньше освободился и не выдержал… Соскучился, ягода, сил нет.
Наплевав на все условности, я бросаюсь ему на шею. Посмеиваясь, мужчина отбрасывает букет куда-то в сторону и обхватывает мою талию. Наши губы сливаются в крышесносном поцелуе, и я испытываю облегчение вперемешку со счастьем. Суровин тащит меня в спальню, раздеваясь на ходу.
Жадно целует мои губы и лицо. Его поцелуи на грани безумия, лишают кислорода, воли и зачатков здравого смысла. Все вопросы и страхи тают под его напористостью, и я просто подчиняюсь его губам и рукам и плыву.
Вмиг с меня слетает пижамка, и Сергей проходится языком по моим соскам. Я выгибаюсь навстречу жалящим прикосновением, наслаждаясь простреливающим удовольствием.
Мужчина опускает меня спиной на кровать и устраивается между моими расставленными ногами. Под его горящим взглядом я нетерпеливо вращаю бёдрами, намекая, что было бы неплохо поторопиться.
С довольной усмешкой Суровин впивается губами в мои… хм…губы… Из моей груди вырывается хриплый стон, который знаменует конец пламенной прелюдии, на смену которой приходит всепоглощающая страсть, и я сгораю в ней дотла.
Снова и снова проходясь языком вдоль складок, Сергей Дмитрич резко входит в меня сразу двумя пальцами, и я слепну, глохну, бьюсь в его руках, сокрушаясь от фееричного оргазма.
Затуманенным взглядом смотрю, как он раскатывает презерватив и медленно вбивается в меня. Руки мужчины обвивают моё тело, словно он пытается раствориться во мне… Или хочет растворить в себе. Наше тяжёлое, надсадное дыхание перемешивается, всхлипы сливаются со стонами, ритмичный скрип кровати разлетается по пустой квартире. Суровин прикусывает изгиб моей шеи, облизывает плечо, снова терзает соски, постепенно ускоряясь. Мне сладко и больно. Это пьянит. Это заводит. Это подводит к самому обрыву. Сергей Дмитрич переплетает наши пальцы, поднимая мои руки за голову, врывается в мой рот вихрем поцелуя и совершает финальные толчки, отправляя нас вниз. В самую пропасть наслаждения и чувств.
После мы нежимся в обнимку и улыбаемся друг другу. Всё как прежде. Сегодня мы стали чуть ближе, словно не было никаких дней разлуки. И всё равно наше счастье омрачается в тот момент, когда Суровин невзначай смотрит на часы, а я выдыхаю еле слышно:
– Скоро вернётся Лена…
– Ты ещё не готова?.. – вздыхает он. Я качаю головой. – Тогда нам лучше привести себя в порядок.
Нехотя мы покидаем постель. Я натягиваю пижаму и выхожу в коридор, подбираю букет и ставлю его в вазу в свою комнату. Только пристраиваю на крючок пальто мужчины, выставляю на коврик туфли и планирую вернуться в спальню, как в замке проворачивается ключ.
В панике смотрю на Сергея, но он невозмутимо спокойно продолжает застёгивать пуговки на рубашке.
Ленка входит и шёлкает включателем. Меня ослепляет вспышкой света в коридоре, и я сощурившись наблюдаю за подругой.
Лена смотрит на папины туфли и переводит взгляд на меня.
– Юля?.. – начинает она, но тут же отвлекается на кого-то за моей спиной. Кого-то, кто появляется из моей спальни. – Папа?..
– Привет, детка! – сквозь гул в ушах до меня доносится голос Суровина. Он деликатно сдвигает меня в сторону и подходит к дочери. Боже мой! Я уверена, от него ещё явно пахнетнашимсексом, мной… Сейчас Ленка обо всём догадается! Но он быстро обнимает мою подругу и говорит: – А я тут решил Юле работёнку подкинуть. Она уже идёт на поправку, а у меня завал.
– Да? – с подозрением спрашивает Ленка. Ну, мне так кажется.
– Ага. – отзывается он. – Освободился пораньше, мимо проезжал, думаю, почему бы и не заехать, правильно?