Паника накатывает волнами, захлёстывая сознание.
Где я?
Что произошло?
Почему не могу двигаться?
Пытаюсь вспомнить последние события, но память словно затянуло плотным туманом. Обрывки образов мелькают и тут же исчезают, не давая ухватиться за них.
Кажется, я куда-то шла.
Или меня вели?
Откуда-то издалека, сквозь плотное одеяло, щедро набитое пухом, доносится грубый мужской голос:
— Заткнись и делай свою работу.
Несколько секунд ничего не происходит, а после тело охватывает жарким, нестерпимым пламенем.
Боль настолько сильна, что из груди вырывается хриплый, надрывный крик. Кажется, будто каждая клеточка тела горит в адском огне. Мышцы сводит судорогой, я выгибаюсь дугой, пытаясь сбросить с себя невидимое пламя, перекатиться на спину, затем на грудь, броситься в ледяную воду!
Всё что угодно, лишь бы прекратить нестерпимую пытку!
Неожиданно боль отступает, оставляя после себя тупую, ноющую пустоту. Тело обмякает, безвольно распластавшись на чём-то твёрдом и холодном.
Чувства возвращаются по очереди.
Сначала слух. Тихие шаги кажутся оглушающими, а голоса ржавой иглой вонзаются в мой мозг.
Осязание. Поверхность подо мной сырая и холодная. Чулки намокли и неприятно липнут к коже. Ступни мёрзнут — похоже, кто-то снял мои ботинки.
Обоняние. В воздухе висит тяжёлый аромат сырости, плесени и затхлости. Желудок сжимается, и я с трудом подавляю рвотный позыв.
Зрение возвращается последним. Веки кажутся неподъёмными, но я заставляю себя открыть глаза. Сначала всё расплывается, но постепенно картинка обретает чёткость. Я лежу в полутёмном помещении, освёщенном лишь тусклым светом лампы, свисающей с потолка. Стены из серого камня покрыты пятнами плесени и влаги.
Вижу перед собой две пары крепких ног, обутых в дорогие сапоги с металлическими вставками, и осторожно поднимаю глаза выше:
— С пробуждением, мисс Россо.
Грубый, низкий голос насквозь пропитан презрением. Черты лица того, кто стоит ближе, расплываются, но я вижу короткий ёжик седых волос и выдающийся нос с отчётливой горбинкой.
— Вы… Вы… — лёгкие с трудом впускают воздух, и каждое слово требует нечеловеческих усилий. Пытаюсь опереться ладонями об пол, чтобы принять устойчивое положение, но они скользят по склизкой поверхности, и меня передёргивает от отвращения.
— Выйди, — коротко приказывает мужчина, и тот второй, чьего лица я не вижу, послушно покидает нас, накинув на дверь мерцающую сетку багровых и фиолетовых цветов.
Мы остаёмся одни.
Сжалившись, седой мерзавец вскидывает руку, будто стряхивает с плеча букашку. Меня подбрасывает в воздух, и я оказываюсь на ногах, вдавленная в стену с такой силой, что затылок едва не трещит, столкнувшись с каменной кладкой.
— Значит, вот какая ты, истинная Дэриана Уорда, — кривится мужчина, морща большой, не по размеру нос. Бледные, почти до синевы крылья трепещут, с шумом втягивая воздух.
Пользуюсь моментом, чтобы рассмотреть, и благоразумно прикусываю язык. Интуиция подсказывает, что это не просто опасный тип. Такой, как он способен на самое подлое и безжалостное коварство.
Бледное лицо всё ещё сохраняет остатки былой красоты, которую портит лишь крупный нос. Глубокие морщины на лбу выдают почтенный возраст. Мёртвый, застывший взгляд, неприязненно поджатые губы, высокие скулы. Несмотря на внешнюю худобу, каждое движение, каждый жест напитан мощной, подавляющей силой, и я сразу понимаю, кто передо мной.
— Вы… Вы саэр Вальенте? — голос будто сам не свой. Такой же бесцветный, как и моё будущее.
Молчит.
Не отрицает, но и не спешит представиться. Я ему не ровня, так зачем передо мной распинаться?
Страх ядовитой змеёй ползёт по позвоночнику. Впитывается в кожу и отравляет кровь. Гонит по венам кислоту, сжигающую все надежды на спасение.
Сомневаюсь, что меня отсюда вообще когда-нибудь выпустят.
— Говорить будешь только с моего разрешения, — цедит сквозь зубы отец Флоранс. — Ты ведь хочешь покинуть эти стены относительно целой и невредимой?
«Не ведись на провокацию, — упрашивает внутренний голос. — Он нарочно запугивает тебя. Раз оставил в живых, значит, явно что-то хочет?»
Стискиваю зубы так, что они едва не крошатся. Поджимаю губы, всем видом показывая, что не собираюсь отвечать на его вопросы.
А он, вместо того, чтобы разозлиться, лишь запрокидывает голову вверх и заходится в приступе жуткого, каркающего хохота.
— Смотрю, Дэриан тебя выдрессировал, — делает вид, будто утирает с глаз невидимые слезинки. — Хорошая девочка. Разрешаю ответить.