Юдинский взгляд предвещает мне кары небесные, и Алсу недовольна тем, что в результате ее выпада Михаил не только не ужаснулся кошмарной спутнице, но и все внимание сосредоточил на мне.
— Дома поговорим, — грозно обещает мне Юдин, и это звучит крайне двусмысленно.
Алсу мгновенно вскидывает голову, как молодая норовистая лошадка.
— Я думала, мы побудем вдвоем…
— Что непонятного в моих словах, Алсу? Я сказал, что у меня нет времени на твои закидоны. Мне стоит обсудить твое поведение с Маратом? — отбривает ее Михаил резче, чем следует.
Мне даже становится немного жаль девчонку.
Ну серьезно, просто попала под раздачу заведенного мной Юдина. Ей бы отступить, а потом подмазаться, но она, похоже, слишком молода и не очень понимает, когда переступает границу.
То ли дело я.
Я-то всегда знаю, где эта граница, но остановиться все равно не могу.
Однако, если из-за меня они сейчас рассорятся, и Юдин лишится шикарной грелки в постель, то он меня потом сожрет с потрохами, да и в лице этой Алсу я уже нажила себе врага. Будем надеяться, жизнь меня с ней больше не столкнет.
— Езжай домой или куда там тебе надо. Не видишь, я занят? — с этими словами Михаил разворачивается и, ухватив меня за предплечье, идет к дому, оставляя позади себя ошарашенную девушку.
Увлекаемая Юдиным, я оглядываюсь на Алсу. Растерянная, она стоит, закусив губу, и грустно смотрит вслед уходящему Михаилу. И что она в нем нашла? Мужик, конечно, фактурный, спору нет, но она такая красавица, что к ее ногам парни, наверно, штабелями складываются.
Или дело как раз именно в этом?
Что Юдин не рухнул? Или рухнул, но слишком быстро встал?
— Под ноги смотрите, личный дизайнер! — рявкает Михаил, когда я спотыкаюсь о порог подъезда, в который он меня затаскивает.
— Если вы не перестанете меня так тянуть, то оторвете мне руку! — огрызаюсь я в ответ. Мужлан!
Юдин снова закатывает глаза, всем своим видом показывая, как он от меня устал, но хватку все же ослабляет.
— Вот поэтому я и не связываюсь с малолетками, — бубнит он, вызывая лифт. — Вы вообще без тормозов.
На это заявление мне остается только хлопать глазами. Я-то тут с какого бока? Очень тянет уточнить, если с малолетками мы разобрались, то какую конкретно травму нанесли ему озабоченные дамочки, но я сдерживаюсь.
И горжусь собой ровно две минуты, пока мы не заходим в кабину лифта.
— Теперь понятно, что на меня такие спектакли не действуют? Даже не начинайте, — предупреждает меня Юдин. — Вам ничего не светит.
От подобной наглости, у меня отвисает челюсть.
То есть, по его мнению, любая девица только спит и видит, как повеситься ему на шею?
— Да уж куда мне до Павла Андреевича, — язвлю я и тут же понимаю, что зря открыла рот.
Ой нельзя таким перцам говорить подобное… Они ж за свой мачизм держатся, как передовик за знамя…
И точно.
Юдин, в этот момент нажимавший кнопку на панели, резко разворачивается ко мне. В довольно просторной кабине мне сразу становится тесно и хочется куда-нибудь сбежать, потому что я разозлила товарища всерьез.
— Вы уже который раз делаете странные намеки, — он делает шаг ко мне, и я, вспомнив про инстинкт самосохранения, отступаю, да только далеко ли в лифте убежишь? — Мне проще один раз доказать, что они беспочвенны, чем опровергать их.
Я глазом не успеваю моргнуть, как оказываюсь прижата мощным телом к стенке.
Ну кто мне доктор? Неужели я нарвалась?
Нарвалась, понимаю я, когда обхватив мой подбородок сильными пальцами, Юдин впивается поцелуем в приоткрытые от удивления губы.
Наверно, нужно было дать пощечину или сделать что-нибудь еще в том же роде, но в первые секунды я просто теряюсь от его напора. Мгновение спустя, я решаю, что надо просто дать этому самцу почувствовать, что он наконец победил, и тогда Юдин успокоится. Таким, как он, важно всегда быть сверху, поэтому-то они в начальники и выбиваются.
Однако, несмотря на то, что поцелуй изначально лишен нежности и страсти, и вообще не имел цели сделать приятно, а скорее даже наоборот, меня внезапно торкает.
То ли сказывается моя давняя сексуальная фантазия, связанная с лифтом, то ли общее напряжение сегодняшнего дня трансформируется в либидо, но неожиданно для себя я на поцелуй отвечаю.
Так же зло и агрессивно, как меня целует этот питекантроп.
И мой ответ вызывает реакцию у мужчины, причем совершенно однозначную: он вклинивается коленом между моих бедер и прижимается пахом. Рукой забирается мне под футболку и сжимает грудь во все еще влажных кружавчиках, и я чувствую, как отзывается его плоть, как напрягается его член и упирается мне в живот.