Сергей Лукьяненко
НЕДОТЁПА
1.
Если ты молод, здоров и богат - тебе непременно захочется быть еще и красивым. Трикс, единственный и полноправный наследник со-герцога Рата Солье, подозрительно смотрел на свое отражение. Если бы зеркало было магическим, оно бы непременно занервничало. Да что там магические! Любые здравые зеркала, в которые регулярно смотрятся особы женского пола, при таком взгляде немедленно забывают, что их работа - всего лишь отражать реальность, никоим образом ее не приукрашивая. Но это было старое, потускневшее зеркало, вот уже три поколения висевшее в спальне наследников мужского пола. Оно привыкло отражать высунутый язык, неодобрительную гримасу при виде свежего прыща и порезы от неумелого и преждевременного обращения с бритвой. Нельзя сказать, что молодые со-герцоги Солье не обращали внимания на свою внешность, о нет! Они обращали внимание на действительно важные детали: застегнуты ли все пуговицы на брюках, не слишком ли сильно оттопыривают карманы интересные, но не одобряемые взрослыми предметы, не торчат ли волосы слишком уж причудливо и хорошо ли замазан пудрой (вещью совершенно незаменимой для наследников любого пола) свежий синяк. К тому времени, когда наследников начинали беспокоить более тонкие детали внешности, в их распоряжении оказывались другие апартаменты, с куда более опытными, на многое насмотревшимися зеркалами.
Триксу в каком-то смысле не повезло. Пренебрегая полезными детскими развлечениями своих предков, как то: охотой, фехтованием и общением с подданными, - он слишком усердно читал, слишком много общался с дворцовыми чародеями и слишком рано начал заглядываться на служанок.
Впрочем, со служанками ему тоже не посчастливилось. Всякая разумная герцогиня следит за тем, чтобы к четырнадцати годам ее сына окружали в меру симпатичные и разумные служанки, мечтающие вовсе не о морганатическом браке, а о небольшом денежном содержании или трактире в людном месте. Но герцогиня Солье - видимо, в силу той же забывчивости, что уже пятнадцать лет сохраняла ее саму в двадцатипятилетнем возрасте - никак не желала понимать, что ее сын уже вырос. На прошлый день рождения Трикс получил от матери совершенно замечательного коня - белого, в яблоках. Портило подарок лишь то, что конь был деревянным и на колесиках. Завтра, в день своего четырнадцатилетия, Трикс должен был получить «очень милые книжки». Полностью разделяя мнение, что книга - лучший подарок, Трикс все-таки не спешил радоваться. Он подозревал, что книги будут с картинками… и вовсе не такими, как в украденном из герцогской библиотеки монументальном фолианте «Ветвь дуба и цветок лотоса».
Так что служанки в замке были по большей части опытными, проверенными, нанятыми лично герцогиней пятнадцать лет назад. Но, в отличие от герцогини, их возраст упрямо стремился к сорока годам, что, по мнению Трикса, свидетельствовало о глубокой старости.
К счастью, у служанок бывают дочери…
Трикс смотрел в зеркало.
Так, начнем с самого начала. В смысле - с верха. Наверху были волосы - черные. Белокурые, на взгляд Трикса, были бы куда лучше. Даже в рыжих нашлась бы определенная оригинальность.
Но к волосам все-таки особых претензий не было.
Ниже волос начиналась голова, которую Трикс изучал особенно пристально. Нет, все по отдельности его вполне устраивало. Лоб и нос - в отца. Уши - в мать. Нормальные уши, не оттопыренные, не слишком острые, не слишком крупные. И рот Трикса вполне устраивал, во всяком случае - функциональностью. Подбородок (пока забудем про бороду) был не лучше и не хуже любого другого подбородка.
Триксу не нравился результат сложения всех этих, бесспорно достойных, компонентов. Результат можно было с равным успехом назвать отвратительным словом «отрок», еще более ужасным словом «мальчик», но никак не словосочетанием «молодой человек».
А еще результат выглядел очень мирным и добродушным. Может быть, виной были пухлые губы? Трикс попытался поджать их - отрок в зеркале из добродушного превратился в омерзительного. Такой Трикс вызывал немедленное желание сменить в стране форму правления, но никак не воплощал в себе мужество и отвагу древнего рода.
– Вот зараза… - сказал зеркалу Трикс.
Зеркало сделало вид, что оно здесь ни при чем.
Трикс развернулся и поплелся к двери. Предстоял еще один унылый день, наполненный обязательными для наследника трона заботами. Ко всему еще - приемный день. Сначала - присутствие при отцовских деловых переговорах. Это значит: торговцы, арендаторы, главы гильдий и мастерских. Все они желают заплатить поменьше, а получить побольше. Но того же хочется и со-герцогу Рату Солье, так что разговоры предстоят долгие и нудные.
Затем - собственный прием Трикса. Конечно, улаживать серьезные дела ему никто не позволит. Зато предстоит решать подростковые проблемы. К примеру, ученики гильдии кузнецов устроили драку с учениками гильдии пекарей. Вы думаете, что в бою с мускулистыми молотобойцами пострадали невинные труженики скалки? Как бы не так! Подручные кузнеца большую часть времени стоят у наковален, сжимая в клещах куски раскаленного металла, или качают меха - занятие, далеко не способствующее гармоничному развитию. А вот ученики пекарей заняты в основном тем, что таскают тяжеленные мешки с мукой или противни с готовой выпечкой. К тому же на питании учеников кузнецы вечно экономят, а вот учеников пекарей морить голодом невозможно…
Еще будут попавшиеся на мелких, недостойных внимания городской милиции проказах и кражах отроки, молящие о вспомоществовании сироты и несправедливо выпоротые родителями сыновья. Священный долг юного наследника - вникать в нужды народа…
Не глядя на суетящихся с утра служанок, Трикс прошел к тронному залу со-герцога. Внутренняя дверь полуоткрыта, внешняя, ведущая к городу, пока еще заперта. Отец уже здесь: он сидит на Половинчатом Троне - металлической конструкции, хоть и удобной, но оставляющей странное впечатление половины огромного кресла. Кое-где Половинчатый Трон щетинился остриями клинков, кое-где топорщился шишками эфесов.
– Трикс, - кивнул отец с легкой теплотой во взгляде.
– Ваше сиятельство, - поклонился Трикс. Прошел к подобающей ему скамеечке слева от Половинчатого Трона - тоже металлической, тоже выкованной из вражеских мечей. Сел. Как обычно, подумал о том, что враги заслуживали бы куда больше симпатии, сражайся они подушками или соломенными булавами.
Двое стражников открыли внешние двери. Иногда для пышности в тронном зале дежурил десяток солдат, но это случалось нечасто.
День начался.
Против всех ожиданий первыми в очереди были не подданные Солье, а группа стражников соправителя - со-герцога Сатора Гриза. В форме, но, как и положено, без оружия и доспехов.
Трикс покосился на отца. Тот с любопытством смотрел на стражников.
– Ваше сиятельство… - старший рыцарь преклонил колени. За ним - остальные.
– Встаньте, сир, - со-герцог Рат Солье кивнул.
– Мы пришли принести свои извинения за события вчерашнего вечера и отдаться на милость вашего сиятельства… - не вставая с колен, начал рыцарь.
Трикс заскучал. Он слышал о вчерашней потасовке в какой-то пивной. Стражники со-герцога Солье и стражники со-герцога Гриза намяли друг другу бока. До крови, к счастью, дело не дошло. Значит, сейчас стражники Солье отдадут себя на милость со-герцога Гриза…
Рутина. Когда власть поделена между двумя равноправными соправителями, подобные события не редкость.
– Я принимаю ваши извинения, - сказал со-герцог Солье. - Встаньте, сир. Надеюсь, что и со-герцог Триз проявит такую же милость к моим подданным…
Рыцарь поднялся. Провел рукой по опоясывающему его камзол металлическому поясу - тот щелкнул, распрямляясь и превращаясь в узкий тонкий меч.
– Не думаю, - сказал рыцарь.
Дверной замок заржавел лет сто назад, а ключ к нему утеряли немногим позже. Сколько Трикс себя помнил, тюремные камеры пустовали: в караулке никто не дежурил, дверь в тюремный коридор была нараспашку, а решетчатые двери камер хоть и притворены, но не заперты. В детстве он пару раз заглядывал в подземелья, но не надолго. Не было в них ничего таинственного, и даже страшного не было. Только крошащиеся под ногой ржавые железные лестницы, изъеденные ржавчиной крюки под факелы, проржавевшие двери и решетки. Сочащиеся сыростью каменные стены тоже были бы не прочь заржаветь, но камень на это не способен.