— Я Зора, а ты значит Пушкин? Присоединяйся, выпьем за моё здоровье, мне сегодня восемнадцать, праздную совершеннолетие. Может стишки новые, почитаешь?
— Нет, моя фамилия Голицын, а зовут меня Александр Сергеевич, от этого вечная путаница.
Он по-детски засмущался, ему стало неловко за великого поэта, за себя и вообще всё вдруг стало противно и захотелось побыстрее уйти.
— Так ты ещё и князь? — усмехнулась Зора, — Пойдём, я тебя со всеми познакомлю. Подадим тебя на десерт.
Александру Сергеевичу показалось, что он стал персонажем Феллинневского фильма, вот сейчас, заиграет трубач, а потом появятся карлик и толстая женщина с бородой. Балерина крепко держала его за пуговицу пиджака и на кончиках пальцев, пританцовывая, перешла в соседнюю комнату, девушка-прислуга на ходу подлила ей красного.
— Внимание господа! Вот это Пушкин, он же по совместительству князь Голицын торжественно объявила Зора. Разговоры вокруг смолкли, десятки любопытных глаз устремились на Александра Сергеевича. — Все видели о нём передачу по телевизору, а ещё в газетах писали о нём?! Он герой, перебежчик! Дарю вам его на сладкое!
Секунда тишины, а потом опять все между собой заговорили кто по-французски, кто по-русски… Зору качнуло и она, потеряв равновесие, повалилась на мужчину сидящего рядом на низком диване, красное вино разлилось на розовую пачку.
Александр Сергеевич поискал глазами Аллу, но в полутьме свечей и скоплении тел он её не нашёл.
— Расскажи нам, расскажи князь, как ты чухнул?! — пьяным голосом кричала Зора.
Но тут всеобщее внимание привлёк маленький, щупленький мальчик в пижаме. Волосы ребёнка были взъерошены, шея замотана толстым вязаным шарфом, в руках он держал игрушечного монстра. Мальчик вглядывался в силуэты полулежащих гостей и искал кого-то, вот он увидел Зору, подошёл к ней, та потрепала по щеке, он заплакал и побежал из комнаты. Отец ловко настиг его в коридоре, сгрёб в индусские объятия, потом усадил на пол и достал из глубокого кармана пузырёк с микстурой. Мальчик мотал головой и плакал навзрыд: — Не хочу лекарства, не будууууу!
У отца в руках, как по мановению волшебной палочки, появился стакан морковного сока, чайная ложка, яйцо всмятку, мальчик, зажатый в угол, бился в истерике, отец силой влил в него микстуру, потом сок и запихнул яйцо. Ребёнок тут же выплюнул всё обратно.
— Вот, познакомьтесь, Александр Сергеевич. Это моя любимая жареная курица, я его обожаю, он маленький гений, у него ангина, болят уши, вот он и капризничает. А сейчас, он покажет вам свою комнату. Дэн, покажи Пушкину свою берлогу.
Мальчик освободился из объятий отца, взял Голицына за руку и повёл вглубь квартиры, они поднялись по внутренней лестнице на антресоль, и попали в сказочное царство. Огромное пространство нависавшее вторым этажом над всей квартирой, очень отдалённо напоминало «Детский мир», скорее это была каверна Али-Бабы, заполненная до потолка немыслимыми игрушками. Что-то двигалось, жужжало, разговаривало металлическим голосом, мелькал экран телевизора и компьютера, с потолка свисали разнообразные модели самолётов, в центре комнаты, макет замка, фигурки рыцарей, солдатиков, лошадей, рельсы железной дороги уложенные по периметру антресолей… Лицо малыша преобразилось, от страдальческого выражения не осталось и следа.
Дэн был одинок и вполне счастлив в своём одиночестве, так, по крайней мере, казалось родителям. Отец ему не отказывал ни в чём, мать полностью доверяла польской няне. Почему отец считал его гением и что такое гений, мальчик не понимал, но то, что он небожитель из своих сказок он твёрдо усвоил, его виртуальный мир стал для него настоящим убежищем. «Как хорошо, что у этого мальчика есть куда скрыться», — подумал Голицын.
— Ну, идём же со мной Пушкин, ты должен рассказать о себе, — розовая пачка медленно поднималась по лестнице, вот она рядом, она неуклюже пытается приласкать сына, он от неё отбрыкивается, переползает на коленях в другой конец комнаты, прячется, щёлкает зажигалка, Зора глубоко затягивается.
— Зора, не куууррриии! — истошно кричит ребёнок.
— Слушай, ты мне надоел, пошёл ты в баню, что хочу то и делаю, я тебе жить не мешаю, и ты мне не мешай. Идём вниз! — и она решительно взяла Голицына под руку. — Тоже мне морализатор нашёлся, то не пей, то не кури! Я ему райскую жизнь устроила, а он мне мозги пачкает, эколог какой-то и откуда у него эти замашки. Есть перестал, голодовку объявил, на одних макаронах живёт, а отец в истерике, бегает за ним целыми днями с ложкой, пытается насильно кормить. Чего ему не хватает, не пойму…