Что же. Дальнейшее понятно. Да, под моим командованием один-единственный линейный крейсер. Да, он только что получил тяжелейшие повреждения. Да, это будет последний бой в нашей жизни. Но это осквернённое место требуется очистить, его нужно очистить!
Огнём.
НФ
Поверить не могу, осталось меньше пяти минут!
И ведь я — первая! Первый пилот за все шестьдесят лет существования колонии!
Мама волнуется, экипаж волнуется, даже Наследие, и тот волнуется! А вот я — ни капельки. Искин вообще очень нервный, приходится его всё время подбадривать и уверять, что всё будет хоро…
— Анита, пожалуйста, займи своё место в кресле пилота, — в рубке раздаётся голос Наследия. Вежливый и спокойный, как и всегда.
— А в чём дело? — занимаю место в кресле пилота и надеваю обруч нейроинтерфейса.
— Время прыжка сдвинулось на пять минут вперёд. Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.
— Почему? Мне же ещё мама обещала сообщение прислать!
— Из-за некоторых открывшихся обстоятельств.
— Эй, каких именно обстоятельств?
— Некоторых.
Оглядываюсь по сторонам. Взрослые дисциплинированно сидят за пультами управления и управляют… не знаю, чем именно они управляют, но чем-то управляют. Они же взрослые!
— След, это не ответ! Договорились же, что прыгнем только после того, как мама скинет стрим своего рейда на Скарабея Инсектоидов! А то вдруг мы никогда не вернёмся, и я так и не узнаю, вошла ли "По фэн-шую" в топ-100?
Подходит воспитательница, начинает пудрить мозг всякими "Слушайся искина", "Прекрати капризничать" и прочими взрослыми глупостями. Неужели она не понимает, что за столь упорными отказами Следа явно стоит что-то не то?
— Наследие, или ты рассказываешь, что происходит на Иштар, или мы никуда не прыгаем!
Я пилот. Без моего желания не будет никакого разрыва Z-поля.
— Анита, я скажу тебе после прыжка. Сейчас тебе лучше этого не знать.
Ага, до взрослых наконец-то начало доходить. Ну как они не поймут, что мама обязательно рассказала бы о результатах этого важнейшего рейда? А если не рассказала — значит, случилось что-то нехорошее.
Что-то действительно нехорошее.
— Признавайся. Немедленно.
— Четыре часа двадцать шесть минут назад планету Иштар атаковал корабль неизвестной конструкции.
В рубке поднимается шум. Где-то далеко-далеко, за тысячи миллионов километров, поднимается шум. Не вслушиваюсь. Слушаю только Наследие.
— Согласно показаниям телеметрии, корабль напоминает линейный крейсер из популярной вирт-игры "Фантастическая галактика".
Но как, нет, нет, не может быть…
— Почему они атаковали?
— Неизвестно. На связь пришельцы не выходили. Согласно одной из гипотез, они руководствуются заповедью "Да не сотворишь ты машину, разумом подобную человеку".
С размаху бью кулаком по пульту. Нет! Не так! Всё не должно было закончиться так! Я мечтала, что в систему Гильгамеш попадёт кто-нибудь из Фаги, грезила этим, как я умудрилась забыть о той самой заповеди?!
А ведь в игре она казалась такой забавной. Такой… прикольной.
— След, вероятность победы? — интересно, какой это тип? Бесстрашие, Гнев, Стойкость? Как игровые ТТХ соотносятся с реальными?
Подозреваю, что плохо соотносятся. Подозреваю, что нам даже Стойкости хватит…
— Не более шести процентов.
— Прыгаем. Немедленно.
Я так и не решилась узнать, где именно линейка начала орбитальную бомбардировку. Ведь пока я не знаю, мама жива. Так же, да?
— Амплитуда колебаний растёт линейно.
До боли сжимаю кулаки. Ну почему так вышло, почему, а? Линейка не должна была убивать людей на планете! Не должна, не дол…
Разрыв.
SO
Система была отвратительной. Ни одного астероидного пояса. Никаких полезных ископаемых — на планетах не найти метастали, на газовых гигантах отсутствовал сигма-газ, а уж об анобтаниуме оставалось только мечтать. Единственная более-менее нормальная планета, как в насмешку, обладала атмосферой из аммиака, в которой могли жить разве что дировиане. Дировиан, впрочем, здесь не было. Вообще никакой жизни не было, за исключением…
В системе чувствовалось нечто чуждое. Чьё-то давящее присутствие, чей-то бесстрастный и безжалостный взгляд, чей-то холодный и застывший разум. Это был враг, страшный, расчётливый, коварный. И при этом, несмотря на всю свою чуждость, прекрасно знакомый.