В одесском случае получилось так, что в один день исчезла вся властная вертикаль. Все чиновники, менты, прокуроры, судьи, советские и партийные органы, все в один день прекратили свое существование. И на их место пришли новые люди назначенные с разных мест. Никаких устоявшихся кланов не было и не могло быть, они так быстро не формируются. Ну и плюс они имели соответствующие установки от «рыжей собаки» – Антонеску, который довольно бдительно следил за тем, что происходит в этом городе. Мне не известен случай посадки румынских чиновников при Пынте в Одессе, но то что их регулярно выкидывали с работы – факт. А помните как было при СССР? Погорел, скажем, чиновник (коммунист, разумеется) на квартирных взятках в райисполкоме, его в наказание ссылают на должность директора завода. Развалил завод – в наказание отправляешься председателем в колхоз. Развалил колхоз – будешь каким-нибудь «инструктором по работе с молодежью». Но это – для мелких элементов системы. Крупных в наказание отправляли послами в государства третьего мира, или на унизительные должности типа министра культуры (напр. Фурцева) или зам. Министра плодоовощной промышленности (напр. Медунов).
Александр Черкасов в своем четырехтомнике «Оккупация Одессы» чуть ли не половину объема книги посвящает делам финансовым, скрупулезно анализируя сколько денег на то или иное полезное мероприятие выделила городская администрация и задает вопрос – откуда у муниципалитета такие средства? Более того, анализируя архивные документы, он приводит фантастическую цифру бюджета Одессы на 31 августа 1942 года – 61 миллион марок. При том, что килограмм хлеба стоил 1-2 марки, а килограмм свинины 4-5 марок. Конечно, никакая местная коммерция и разные поступления в бюджет от налогов не могли дать подобной суммы. В городе-то всего 250 тыс. жило. Появление этих сотен миллионов марок можно объяснить только тем, что в Одессе, как мне кажется, был создан некий «прокруточно-конвертационный центр». Ведь притом, что администрация здесь была румынская и вообще всё было румынское, единственной законной валютой была немецкая. Я не думаю, что это было сделано просто так. Возможно через бюджет города отмывали марки, возможно еще что-то в этом роде. Но те, кто это точно знал, ничего не рассказали.
Итак, судя по предыдущим частям, народ очень интересует главный вопрос: жратва. Как с ней обстояло дело при румынах? Ответов на этот вопрос я слышал два. Старые люди говорили «как при нэпе», совсем старые – «как при царе». На самом деле чуда здесь тоже никакого не было. Воспользовавшись теплым ноябрем 41-года, румыны успели провести сев озимых. В 1942 году вообще был собран грандиозный урожай в котором Румыния как таковая не нуждалась, у них своих продуктов было в избытке. Не нуждалась в них и Молдавия, она сама традиционно вывозила продукты. Так что, всё что выросло – здесь и оставалось. Чтобы убрать весь урожай, румыны воспользовались советскими наработками – все учащиеся всех учебных заведений (кроме младших классов, разумеется) обязаны были отработать 21 день на сельскохозяйственных фермах. В общем, после 12 лет сталинской голодухи, можно было и поесть. Не было денег на мясо – ели рыбу, румыны создали сеть рыболовных артелей, которые сдавали определенный процент от вылова государству, а остальное могли продать по свободным ценам на рынке.
Вот, к примеру, фрагмент дневника старшеклассника-одессита Юрия Суходольского, вернувшегося в наш город осенью сорок второго года:
«27.09.1942 г.
…Позавчера в 5 часов утра были в Одессе. Доставились пешим порядком. Ну, конечно, встречи, лобзания… Подали заявления в индустриальный техникум… Буду бесплатно учиться. Вообще же плата 200 марок в год. Марки тут зовут рублями. Продуктов тьма – страшнейшая радость. Пребывание с отцом и товарищами. Вот только жалко смотреть на разбитые дома…
10.10.1942 г.
…В Одессе, что и говорить, жизнь налажена. Городской голова г-н Герман Пынтя на открытии Университета сказал, что жизнь в Одессе лучше, чем в каком-либо другом городе Западной Европы. Действительно, на базаре прямо что-то удивительное: колбасы, мясо, масла, фрукты и все прочее. Конечно, всё страшно дорого, но все-таки…
Школы и Университет функционируют, ездят трамваи. В городе на каждом шагу румынская «бодега», комиссионные магазины, по улицам ходят нарядные дамы (сильно накрашенные), румыны и немцы. Около будок стоят часовые. Попадаются разрушенные здания – обком, банк, 116-я школа, телефонная станция, авиаспецшколы, Пушкинский домик. Много домов. Некоторые разрушены до основания, но часть из них (обком, Пушкинский) уже отстраиваются.
А вот, например, раскладка по одной из улиц – Дерибасовской:
1) большой магазин с 25 сортами мясных изделий, Дерибасовская 7; владелец Шмидт и Ко (3 чел.) имели свою колбасную мастерскую, Мясоедовская улица, 49.
2) Дерибасовская 2, большой гастрономический магазин, владелец румын.
3) Дерибасовская 15, гастрономический магазин, владелец Петров и Ко (2 чел.); своя колбасная мастерская Госпитальная 21.
4) Дерибасовская 19, гастрономически-продуктовый магазин владелец Онипко.
8) Дерибасовская, угол Красного переулка, кондитерско-гастрономический магазин, владелец румын.
6) Дерибасовская 22, угол Екатерининской, гастрономический магазин.
Скажу, вам, что в 70-80-е на Дерибасовской был только один мясной магазин, в котором мясо бывало 2 раза в месяц и чтобы купить килограммчик нужно было встать в 4-5 утра и занять очередь.
Интересно, но кто-то же покупал продукты на 9 рынках и во всех этих сотнях продуктовых магазинов? Дорого? А что, сейчас они дешево стоят? Каковы были зарплаты? Разные и сильно отличались. 120-150 марок считалось низкой зарплатой. Но например инженер, а на них был просто огромный спрос, мог спокойно получать 600-700. За такую сумму в те времена можно было купить швейцарские часы обычных моделей. Пожрать в ресторане с выпивкой по полной программе – 25 марок на рыло. Были трудности прежде всего с таким товарами как сахар, соль, керосин. Они стоили очень дорого. С керосином понятно – он нужен для войны. А вот высокие цены на соль можно объяснить тем, что здесь ее просто нет. Что же до сахара, то на него был огромный спрос – румыны совершенно не реагировали на то, что граждане в массовом порядке варили самогон. Так же трудно было с вещами и обувью, хотя в 1942 начали запускаться обувные и швейные предприятия.
Еще один интересный момент – спортивная жизнь города. Она, что называется била ключом. В Одессе проходили международные турниры с участием команд стран-союзников, включая «Ювентус» и «Лечче». Три раза в неделю проходили скачки на иппордроме. Ну и очень мощный толчок получил бокс.
Проводились также мотогонки и легкоатлетические соревнования.
Из технических нововведений: были запушены две АТС. Они проработали до конца 90-х годов, их так и называли «румынскими». Номера начинались с цифр 21,22,23,24,25. Запущен международный аэропорт. Налажено почтовое сообщение со всеми странами континентальной Европы. К началу лета 1942-года жизнь в городе настолько нормализировалась, что в Одессу в массовом порядке начали приезжать экскурсии и иностранные делегации. Ну и самой собой заезжие знаменитости – оперные певцы из Италии, русские исполнители эмигрировавшие после революции и т.д. С триумфом прошли гастроли короля русского романса Петра Лещенко.
Кстати, после апреля 1944-го любые положительные высказывания об этом периоды были чреваты.
Так, В. Файтельберг-Бланк и В. Гридин в своих «Зарисовках одесского быта» приводят интересный эпизод из послевоенной жизни:
«И во время очередной гулянки – по случаю встречи Нового года, когда он [Порезанный] попал в компанию свежих ребят, которые не были в оккупации, так называемых восточников, его, что называется, от души прорвало. Говорят, при очередном тосте, не выдержав упреков тех ребят в том, что жили при румынах, он вскрикнул: «Зато это была настоящая жизнь – не то, что теперь… Вы разве поймете это, дураки несчастные?» А потом кто-то заявил на него – написал жалобу на такого «защитника оккупантов». И в один недобрый час за болтливым гулякой приехал «воронок».