Бабуся, аккуратно опустив ручку лопаты девчонки, начала ковылять с клюшкой ко мне. Я же припустил отползти подальше. Приметив мои телодвижения, бабуся растворилась в воздухе. На секунду опешив и пропустив «выдох», я краем глаза заметил клюшку уже возле своего плеча. Медленно отследив, кто её держит, заорал.
Бабка недовольно «цокнув», обозвала меня шалопаем и снова исчезла.
Девчонка удивлённо наблюдала за этой картиной.
— Не то, чтобы я боялся бабулек… — решил пошутить. Своевременно. Маруся, так назвала её бабка, не отреагировала.
Я откашлялся и приподнялся. Моё мужское эго сейчас просто воет от таких взбучек со стороны женщин. Я почувствовал неловкость и даже стыд за свою реакцию, совершенно упуская момент с тем, что чуть не обделался от происходящего секундой раннее.
Чтобы заполнить паузу, я прочистил горло и аккуратно начал подниматься, как заметил, что она опять притянула к себе лопату.
Расстояние меж нами три метра, всё, как батюшка «Ковид» завещал.
— У меня нет намерения причинить тебе вред. — тихо сказал я и зачем — то развёл руки.
— Я в курсе. — неожиданно ответила она. И что интересно, я не понял, чему удивился больше: тому, то она ответила или тому «что», она ответила.
— Тогда чего за лопату держишься?
— Чтоб ты не подходил. — Я ошалел.
— Больно надо мне к тебе подходить.
— Ну раз, подходишь, значит надо. — какая настырная девка. Но ведь она права? Чего я бычу — то?
— Да не сдалось мне к тебе подходить, блин! — давать маху и тут не позволяла гордость. Ну, не хочется мне, знаете ли, проигравшим быть. Хотя мы вроде и не играли…
— Ну, так и не подходи тогда!
«КАКОЙ ЖЕ БЕССМЫСЛЕННЫЙ ДИАЛОГ!»
Я замер на месте.
Она, ещё немного погодя, полностью расслабила руку и лопата тихо приземлилась на листву.
Маруся начала что — то искать в сумке через плечо, которая вся была увешана какими — то значками с аниме. На большинстве из них были сцены сражений, кажется, я заметил пару знакомых.
— «Наруто», — Ну, Маша, если ты и эту попытку с тобой заговорить запоришь, я не знаю, что сделаю. Девушка продолжила рыться в сумке торопливее. — «Тёмный дворецкий», «Стальной алхимик» — продолжил я.
Деваха подняла на меня недовольный взгляд:
— Смотрел при жизни аниме? — раздражённо уточнила она, на секунду останавливая свои поиски.
Я обрадовавшись, что наконец добился внимания девушки, закивал:
— В подростковом возрасте. — стоп. «При жизни»? Погодите, она не отреагировала на бабкины фокусы, логично, что она не впервой такое видит! — Пардон, Ваточка, но я как бы жив.
— Ну, да? — Деваха состроила скептичную мину. Одна бровь поднялась выше второй, губы теперь расплылись в издевательской улыбке, глаза сменились с раздражительных на самоуверенные — А чё ж тогда ты тут забыл?
— Гуляю.
О, как. Я и сам не ожидал такого ответа.
— Ну, гуляй дальше. — После этих слов меня пронзила целая гамма болевых ощущений. Где — то щипало, где — то свербело, где — то кололо, где — то зудело. Я заорал.
Девушка, не сводя с меня взгляда, прошагала на прежнее место. Столкнув моё извивающееся тело с кучи земли, присела на колени. Ловко расчистила от листьев землю, открывая моему заплывшему взору, ямку. Сунула туда часы, невесть откуда взявшиеся и что — то прошептав, присыпала землёй бедный аксессуар.
Я бросился кататься по земле:
— Сука! Что это?! Что ты сделала?!
Ещё немного посидев над кучкой, Маша начала осматриваться. Приметив оранжево — жёлтый лист с пластиной, напоминавшей сердце, гордо взгромоздила его на самодельную могилку.
Наконец, девчонка поднялась и, вздёрнув сумку, направилась к близлежащему вымощенному тротуару.
На меня накатила та же паника, что и в первый раз. Когда вонючий душок от деда стал уходить за компанию вместе с ним.
Я попытался ползти следом:
— Не уходи! Объясни! — слова категорически не хотели подбираться, пока я боролся с припадками, пытаясь не отставать от Маруси— Я тут недавно, а ты, видимо, давно! — Эдуард, сегодня тебе в пору взять с полки пирожок за высокоинтеллектуальные умозаключения.
Маша молча продолжила двигаться по своему пути.
— Да стой ты! — наконец взбрыкнул я и попытался зацепиться за щиколотку девчонки, но, по закону жанра, рука моя проскользила сквозь неё. Я опешил— Нет… — обессиленно вырвалось у меня — Быть не может…
Девушка остановилась. Повертев головой, озираясь, она резко развернулась всем туловищем ко мне. У неё, видно, привычка делать такие «виражи»:
— Слушай сюда, клочок человека! Мне глубоко плевать, как ты помер и при каких обстоятельствах! Мне не интересна ни одна история из твоей жизни! Более того, — она вздёрнула указательный палец — Мне совершенно плевать как ты себя сейчас чувствуешь! Ты всё понял?
Я поднял влажные глаза. Розововолосая на секунду вздрогнула, но быстро пришла в себя. Она опустилась на корточки:
— Это была соль.
Я непонимающе вглядывался в уверенные глаза новой знакомой:
— Салат?.. — первая ассоциация, что пришла на ум, звучала именно так. И я её зачем — то озвучил.
Машка выдохнув, поднялась и удалилась прочь.
Не знаю сколько я пролежал, прогоняя по кругу алгоритм «Заплакать — успокоиться», но судя по всему довольно долго, ведь начало постепенно светать.
— Ну чавой, чистюля, как день минул? — вонючий старик возник над головой. Я смотрел на него перевёрнутого и меня начало мутить. Решаюсь воздержаться от ответа. — Ну голову — то что свесил, ай? На кой к Маньке пристал?
Вопросы его казались мне раздражающими, но злиться на старика сил не было вовсе:
— То гарланит, как зяпастый чёрт, то лежит, как воды в харю набрал. Ишь чё… — дедок причитая, снова достал газету.
Я невольно взглянул снизу на дату.
«11 ноября»
Глаза сами по себе расширились:
— Какое сегодня число? — вопрос на одном дыхании.
Старик подло сощурил глазки и улыбнулся:
— Ты неграмотный иль чё? Смотри, коль читать умеешь.
Он протянул мне газету. Опять. Руки вновь брать этот бумажный вестник не хотели, в голове уже выстроилась ассоциация: газета — плохие новости. Хотя, когда было иначе.
Я нехотя принял свёрток:
Ну вот же, 11 ноября. Вчера было 10 октября, а сегодня 11 ноября. Логично же.
— Ядрёна копоть… — протянул старик — А ты помер — то когда?
Слова застряли в горле.
Старец тихонько забрал у меня газету, словно боялся делать резкие движения, ну, или просто не хотел. Справедливости ради, бояться ему больше нечего.
— Оглох что ль… Бедолага.
Я аккуратно приподнялся, сначала на локти, потом на колени, позднее аккуратно выпрямился в полный рост. Вонючий дедок всё ещё стоял рядом.
— Мне надо выйти отсюда. — я ответил на предыдущий вопрос. Если интересно, пусть знает.
— Всем надо. — усмехнулся дед — А газётку — то она ведь передала, Маруська наша, девка, хоть и колюча, но без даты смерти не оставють…
Я взглянул на старика с раздражением. Теперь, когда свет начал выравниваться, я мог лучше его рассмотреть, да и к запаху я уже попривык.
Старая куртка, напоминающая кафтан. Какие — то обломки медалей на груди, по виду, века девятнадцатого. История в школе даром не прошла, спасибо, Асе Евгеньевне. Руки все в пузырях, да болячках. Глаза красные от слёз, потерявшие прежний цвет. Щёки впалые, губы обветренные. Кожа местами просвечивает вены, особенно возле глаз, от чего кажется, будто мужик только и делает, что читает по ночам.
— Выглядишь, старче, дерьмово. — заключил я, заглядевшись на руки.
— А оспа, сынок, другой вид давать не могёт. Как есть, так и выгляжу.
Я сглотнул. Оспа. И правда, верные признаки — эти самые отвратительные пузыри на руках. Фу. Когда мы проходили эту болезнь на биологии я старался быстрее перевернуть страницу.
— И давно ты… — я замялся — Тут? — сменим тему. Пора разбираться в этом чёртовом колесе.
Старик усмехнулся:
— Как годков сто по два раза, сынок.