С бокалом в руке он снова потопал в столовую, оставив Паркера ерзать в ожидании его возвращения. Присутствие детектива-любителя порой создает затруднения. Уимзи вернулся; на сей раз он проявил больше благоразумия, прихватив поднос, на котором стояли графин, сифон и три бокала.
– Ну вот, – сказал он, – теперь все мы чувствуем себя лучше. Вы готовы ответить на наш вопрос, миссис Форрест?
– А могу я для начала поинтересоваться, какое право вы имеете мне его задавать?
Паркер бросил на друга раздраженный взгляд. Вот что значит дать подозреваемому время подумать.
– Право? – взорвался Уимзи. – Право?! Разумеется, у нас есть такое право. Полиция может задавать какие угодно вопросы, когда что-то случается. А тут убийство! Право ей…
– Убийство?
В глазах женщины появилось напряженно-любопытное выражение. Паркер не понял его смысла, но Уимзи распознал сразу же. Последний раз он видел такое выражение в глазах крупного финансиста, когда тот взялся за перо, чтобы подписать контракт. Уимзи приглашали быть свидетелем при подписании, но он отказался. То был контракт, сломавший тысячи жизней. Финансиста вскоре после этого убили, а Уимзи не согласился расследовать это дело, сформулировав отказ цитатой из Дюма: «Да свершится правосудие Божие!»[30]
– Боюсь, – сказала миссис Форрест, – что в таком случае я не смогу вам помочь. Двадцать шестого у меня в гостях действительно был друг, но его, насколько мне известно, не убили и он никого не убил.
– Значит, это был мужчина? – спросил Паркер.
Миссис Форрест с насмешливо-притворным раскаянием кивнула.
– Мы с мужем живем раздельно, – пробормотала она.
– Прошу прощения, – сказал Паркер, – но вынужден просить вас назвать имя и адрес этого джентльмена.
– Не слишком ли много вы просите? Возможно, если бы вы сообщили мне больше подробностей…
– Видите ли, – снова вступил Уимзи, – нам необходимо знать наверняка, был это Линдхерст или нет. Моя кузина страшно расстроена, как я уже говорил, и эта девушка, Ивлин, тоже доставляет неприятности. Признаться – разумеется, никому из нас не хочется, чтобы эта история получила огласку, – Сильвия настолько потеряла голову, что набросилась на старину Линдхерста с револьвером. Слава богу, стрелок из нее никудышный. Пуля прошла у него над плечом и вдребезги разнесла вазу – что, кстати, весьма неприятно: ваза-то ценная, китайская, периода Цяньлун, восемнадцатый век. Когда Сильвия гневается, она теряет самообладание. Вот мы и подумали: поскольку Линдхерста выследили вплоть до этого дома, возможно, вы смогли бы нам дать надежное доказательство того, что у вас был не он, и таким образом помочь предотвратить убийство. Потому что, хоть это и можно будет квалифицировать как убийство в состоянии невменяемости, все же чертовски неприятно иметь кузину в бродмурской психушке[31] – заметьте, близкую родственницу и очень славную женщину, когда она не в гневе.
Напряжение постепенно отпускало миссис Форрест, на ее лице появилась едва заметная улыбка.
– Думаю, ситуация мне ясна, мистер Темплтон, – сказала она. – Я сообщу вам имя, но надеюсь, что оно будет сохранено в строгой тайне?
– Разумеется, разумеется, – охотно откликнулся Уимзи. – Это исключительно любезно с вашей стороны.
– Только поклянитесь, что вы не соглядатаи, нанятые моим мужем, – быстро вставила она. – Я пытаюсь получить у него развод. Откуда мне знать, что это не ловушка?
– Мадам, – произнес Уимзи с гробовой серьезностью, – я клянусь честью джентльмена, что не имею никакого отношения к вашему мужу. Я никогда о нем даже не слышал.
Миссис Форрест покачала головой.
– И все же не думаю, что мне стоит сообщать вам имя моего друга. Если вы спросите его, был ли он здесь, он все равно скажет – нет. А если вы посланы моим мужем, то вы и так уже получили все нужные вам доказательства. Но я могу торжественно заверить вас, мистер Темплтон, что ничего не знаю о вашем друге мистере Линдхерсте…
– Майоре Линдхерсте, – печально вставил Уимзи.
– И если миссис Линдхерст это не удовлетворит и она захочет повидаться со мной лично, я буду рада развеять ее подозрения. Так пойдет?
– Большое спасибо, миссис Форрест. Большего и желать нельзя. Надеюсь, вы простите мне мою резкость, – сказал Уимзи. – Я человек довольно… э-э… экспансивный, а тут такое очень уж неприятное дело. Хорошего вам дня. Пойдемте, инспектор, все в порядке – вы же видите. Я вам чрезвычайно признателен, миссис Форрест, – несказанно. Пожалуйста, не провожайте нас.
31
Бродмурская больница – старейшая из трех психиатрических больниц строгого режима в Англии.