На маленькой сцене в глубине подвала не было ничего, кроме тростниковой ширмы и красного стула. Внезапно свет потускнел, пианист заиграл что-то медленное, сладострастное. Из-за ширмы появилась девушка — красивая блондинка, зрелая, с большой грудью, такая грациозная и дерзкая, что Каррутерс заподозрил, что перед ним русская голубых кровей. Подойдя к стулу развязной походкой, она стала медленно расстегивать “молнию” на своем вечернем платье. Когда оно съехало на пол, оказалось, что на ней нет больше ничего, кроме черного бюстгальтера и узеньких трусиков. Сидя на стуле спиной к зрителям, блондинка завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. От столов понеслись хриплые крики: “Рози, Рози, вперед! Давай, давай!”»
Мисс Колтроп прервала чтение. Все как воды в рот набрали, большинство, похоже, недоумевало.
— Что там дальше, Селия? — не вытерпел Брайс. — Зачем останавливаться в самом захватывающем месте? Наверное, Рози накинулась на досточтимого Мартина Каррутерса и изнасиловала его? Это назревало уже много лет. Или мои надежды напрасны?
— Продолжать нет необходимости, — изрекла мисс Колтроп. — Доказательство перед нами.
— Мистер Сетон никогда не назвал бы свой персонаж Рози, — объяснила Сильвия Кедж, снова поворачиваясь к Дэлглишу. — Это имя его матери. Однажды он пообещал мне не использовать имя матери в своих книгах. И был верен своему обещанию.
— Тем более он не назвал бы так проститутку из Сохо, — подхватила мисс Колтроп. — Он часто рассказывал мне о матери. Он души в ней не чаял, просто обожал! Когда она умерла и его папаша женился снова, он сам едва выжил. — Голос мисс Колтроп дрогнул от тоски собственного несостоявшегося материнства.
Внезапно подал голос Оливер Лэтэм:
— Дайте мне посмотреть.
Селия подала ему листки, и присутствующие стали ждать, пока он просмотрит текст. Оливер Лэтэм отдал его, не произнеся ни слова.
— Что скажете? — обратилась к нему мисс Колтроп.
— Ничего. Просто захотелось взглянуть. Мне знаком почерк Сетона, но не его манера печатания. Хотя вы говорите, что это не его работа…
— Уверена, что не его, — повторила мисс Кедж. — Правда, не могу объяснить, откуда у меня эта уверенность. Не похоже на него, вот и все. Но напечатано на его машинке.
— Как насчет стиля? — поинтересовался Дэлглиш.
Все задумались. Наконец Брайс произнес:
— Типичным Сетоном это не назовешь. Он все-таки может, когда захочет. Звучит как-то искусственно, вы не находите? Такое впечатление, будто он пытался писать плохо.
До сих пор Элизабет Марли помалкивала, сидя одна в углу, как недовольный ребенок, которого насильно затащили в общество скучных взрослых. Но теперь она вдруг вскинула голову и запальчиво заговорила:
— Если это подделка, то нас прямо-таки заставляют заметить это. Джастин прав, стиль фальшивый. Надо же случиться такому совпадению, чтобы тот, кто это накропал, использовал имя, которое вызовет подозрение! Почему Рози? Если хотите знать мое мнение, то это выкрутасы самого Мориса Сетона, а вы на них клюете. Вот напечатают его новую книгу, и вы сами все прочитаете. Он известный любитель экспериментировать.
— Ясно, что это детские штучки в духе Сетона, — поддержал Лэтэм. — Не хочу стать невольным участником его дурацких экспериментов. Предлагаю выбросить все это из головы. Он объявится, когда сочтет нужным.
— Морис всегда был, конечно, очень странным и скрытным, — добавила мисс Колтроп. — Особенно в том, что касалось его работы. Но мне иногда удавалось кое-что подсказать ему. Он пользовался моими советами, но не удосуживался благодарить меня. Нет, я не хотела какой-то особенной признательности: я всегда счастлива помочь коллеге-писателю. Но немного огорчительно наталкиваться в новых книгах Мориса на свои сюжетные ходы и ни разу не удостоиться даже простого «спасибо».
— Наверное, он со временем забывает о подсказках и считает, что сам все это выдумал, — предположил Лэтэм.
— Нет, Оливер, он никогда ничего не забывал. У Мориса был очень ясный ум. И работал он методично. Если я что-нибудь предлагала, то он изображал слабый интерес и цедил, что попробует когда-нибудь найти этому применение. Но я видела по его глазам, что он все мотает на ус и непременно, вернувшись домой, заведет в своей картотеке новые карточки. Не скажу, что мне было обидно, но что ему стоило хотя бы изредка поблагодарить? Месяц назад я подала ему очередную идею и готова держать пари, что теперь она появится в его новой книге.