Тем вечером мы гуляли по берегу нашей маленькой речки. Егор уже неплохо ходил, правда, чуть‑чуть подволакивал ногу, но нам это нисколько не мешало. Мы смотрели, как зажигаются звезды, вслушивались в негромкие звуки леса и плеск воды, молчали и чувствовали себя абсолютно счастливыми.
А когда вернулись, в домике было уже темно, наши отцы спали, и мы, не включая даже фонарика, тихонько пробрались к кровати и, крепко обнявшись, тоже уплыли в царство Морфея.
А когда я проснулась утром и открыла глаза, то испугалась сначала и не поняла сразу, где нахожусь. Вся комната была увешана разноцветными шариками, флажками и большими бантами. На полу и на мебели лежали крупные разноцветные конфетти, а в углу стоял огромный букет, скрученный из множества длинных шариков. Это было похоже на сказку.
Вдруг застучали барабаны, и под весёлую музыку в комнату вошли три клоуна. Я ахнула, узнав в них Егора и наших отцов. Они выглядели совершенно как настоящие клоуны из цирка, в ярких одеждах и с разукрашенными лицами. Улыбались и так неуклюже кружились под музыку, что я расхохоталась.
Егор закончил стучать в барабан, висящий у него на шее, вытащил из огромных карманов музыкальные тарелки и громко ударил их друг о друга. Потом они с папой отошли к стене, а Петр Александрович выдвинулся вперёд, достал из карманов мячики и начал жонглировать ими. Они падали иногда, но он невозмутимо поднимал и снова запускал их в воздух. А я восхищённо хлопала в ладоши.
Потом вперёд вышел папа, поклонился и деловито поправил огромную бабочку на шее. Снял со своей головы огромный цилиндр и начал доставать из него всё подряд: какие-то ленты, мячики, конфеты – и притворно сердился, будто не находя того, что нужно. А потом вытащил за уши прелестного рыжего кролика и протянул мне.
И тут я закрыла рот рукой и расплакалась. Он помнил! Он всё помнил! Я так хотела себе кролика в детстве, прямо грезила им. Строила ему домики из кубиков, выстилала мягкими тряпочками и мастерила для него игрушки… Но у мамы была аллергия на шерсть, и поэтому никаких животных в нашем доме никогда не было. А он помнил!!! И про клоунов тоже помнил! На мое шестилетие мы ходили в цирк, и я сказала тогда, что вот бы эти весёлые клоуны пришли ко мне домой в мой день рожденья и поздравили бы. И чтобы не было вокруг всех этих толкающихся детей, и они выступали бы только для меня.
И сейчас я смотрела на трёх мужчин, которые стали для меня самыми родными и которые так здорово исполнили мою детскую мечту. Не побоялись ведь быть смешными, готовили всё это, продумали до мелочей и устроили целое представление!
Я улыбалась и прижимала маленькую прелесть к своей груди, а из глаз всё ещё текли слезы. Егор снова начал бить в барабан и одновременно дудеть в какую-то приятную дудочку. Папы спрятались за его спиной и с чем-то там копошились. А потом прозвучала финальная дробь и они, путаясь, развернули передо мной огромную надпись: «С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ, КСЮШЕНЬКА!!!»
Я отложила на кровать кролика и бросилась к ним, обнимая и зацеловывая всех троих сразу. Это мой лучший день рождения! Я так их всех люблю!
А потом мы все четверо долго отмывались от грима, ели огромный торт, и они рассказывали мне, как пришла им в голову эта идея с поздравлением и как сложно было всё готовить втайне от меня. Как Егор ночами сочинял эту веселую барабанную мелодию, Петр Александрович учился жонглировать даже на работе, а папа объехал всю Москву в поисках рыжего кролика, похожего на меня, а потом полдня крутил шарики, сооружая из них букет.
А вечером они уехали, и мы с Егором остались вдвоём. И он подарил мне ещё один подарок. Это была самая чувственная и волшебная ночь. Буйство ароматов, и вкусов, и ощущений. Изысканные ласки и медленные движения… И звёзды, миллионы звезд на наших небесах, мы летели к ним вместе, держа друг друга в объятьях, и звёзды кружили вокруг нас, унося в своем тёплом водовороте всё выше и выше.
Эпилог
Осенью мы вернулись в Москву, у Ксюши начинались занятия в институте. Месяц пожили в квартире отца, а потом мне выплатили страховку, и мы купили собственное жильё.
Всё постепенно налаживалось. Репортёры забыли обо мне и занялись другими сплетнями.
Я закончил записывать свой второй альбом, «Сны о лете». Первым был альбом «Ураганы души», музыку для которого я сочинял в июне. Я не любил его переслушивать, слишком уж тяжёлые воспоминания с ним связаны. Но он был и вроде даже был неплох.
Я стал как-то иначе реагировать на звуки. Как будто потеря голоса обострила мой музыкальный слух. Я подолгу вслушивался в шелест листьев, журчание воды, трепетание высохшего белья на ветру, свист чайника на плите. Записывал их на свой диктофон, переносил на компьютер и пробовал добавлять к ним звучание разных музыкальных инструментов. А когда получалось что-то стоящее, звал Ксюшу. Она слушала, и её сияющие глаза были лучше любых похвал.