Потом пошли большие дожди, и следы от туфелек девушки наполнились водой, и в них отражалось небо поздней осени. Потом ударил мороз, и следы стали льдом.
И однажды юноша вынул один след и принес его в свою избушку. Он положил его на стол, а когда проснулся утром, то увидел, что след растаял. И юноша очень удивился и огорчился. Не удивляйтесь — в сказках люди дивятся самым обычным вещам.
Огорчился юноша и подумал: «Следы моей возлюбленной достойны вечности. Но лед не вечен. Не вечен и металл, ибо он ржавеет; не вечно и стекло, ибо оно бьется; не вечен и камень, ибо он выветривается и трескается от жары и холода. Я должен создать такой материал, который отливался бы в любую форму и не боялся бы ни огня, ни холода, ни времени».
И пришел день, когда он создал вещество, которое заменило нам камень и металл, стекло и пластмассу, дерево и бетон, бумагу и лен. Он создал Единый Материал, который называется аквалидом. Из этого материала люди стали строить города на земле и под водой, делать все машины и все вещи. И это уже не сказка, ибо мы живем в этом мире.
Вот куда привели следы девушки, которая однажды стояла у обрыва в осенний день, когда по реке плыли желтые листья.
Но однажды девушка, которую ждал юноша…» И т. д., и т. д.
Вы и сами, дорогой мой Читатель, с детских лет знаете эту сентиментальную историю — ведь ее даже в школе проходят. Сочиненная досужим Поэтом и посвященная Андрею Светочеву и Нине Астаховой, эта полулегенда-полусказка почему-то считается весьма поэтичной и трогательной, и, быть может, некоторые не в меру наивные Люди склонны думать, что именно таким путем и пришли мы к современной аквалидной цивилизации.
Действительно: девушка на берегу стояла. А все остальное было не так, не так. Все придумал от себя досужий сочинитель.
— А как же все было? — спросите вы, почтенный мой Читатель.
Сейчас я начну свое повествование, и вы узнаете, с чего все началось, что привело Андрея Светочева к его открытию, где и как он встретил Нину Астахову. И еще вы узнаете многое другое.
Я прожил свой МИДЖ [1] с избытком, жизнь моя клонится к закату, и недалек тот день, когда мой пепел легким облаком упадет с Белой Башни на цветы, растущие у ее подножия. Но я еще успею поведать вам правдивую историю о Нине Астаховой, об Андрее Светочеве, другом которого я был, и о себе, ибо когда-то моя жизнь была тесно связана с жизнью этих двух Людей.
2. СЛУЧАЙ НА ЛЕНИНГРАДСКОМ ПОЧТАМТЕ
Я начну с давних-давних времен. Рассказ мой начинается в тот день, когда отменили деньги. В книгах вы все читали об этом дне, а я помню его сам и знаю, что в книгах он сильно приукрашен. В сущности, ничего особенного в тот день не произошло. Дело в том, что процесс отмирания денег шел уже давно. Деньги не погибли внезапно — они тихо скончались, как Человек, проживший свой МИДЖ с избытком. Последнее время они имели скорее значение статистическое, нежели ценностное. Если вам не хватало денежных знаков на покупку какой-либо нужной вам вещи, вы просто вырывали из своей записной книжки листок и писали на нем «15 коп.», или «3 рубля», или «20 рублей» и платили им Продавщице или ПАВЛИНу [2]. Или вы могли попросить деньги у любого прохожего, и он давал вам требуемую сумму и, не спрашивая вашего имени, шел своей дорогой.
В день отмены денег у нас в Университете состоялось небольшое собрание в актовом зале, а затем все разошлись по своим делам. Помню, я шел с Ниной Астаховой к зданию филологического факультета, и разговор у нас был вовсе не об отмененных деньгах, а об «Антологии Забытых Поэтов XX века», над которой я тогда работал. Нина (она училась на втором курсе) была прикреплена ко мне, Аспиранту, в качестве Технического Помощника и помогала мне в составлении этой «Антологии». Она была добросовестна, много времени проводила в библиотеках и архивах, выискивая стихи и данные о забытых ныне Поэтах XX века, но мне не слишком нравилась в ней некоторая строптивость и чрезмерная самостоятельность. Так, например, Нина настаивала, чтобы в «Антологию» я обязательно включил стихи некоего Вадима Шефнера (1915–1984?), я же противился этому. Мне не нравились нотки грусти и меланхолические размышления в его стихах. Я предпочитал Поэтов с бодрыми, звонкими стихами, где все было просто и ясно. Я считал, что именно такие Поэты должны войти в мою «Антологию», чтобы Читатель имел верное представление о поэзии XX века. Нина же продолжала упорствовать, желая включить этого Шефнера — дался он ей! При этом она горячилась, даже сердилась. Она никак не могла понять, что я составляю научный труд, а наука требует бесстрастия.
Вообще же Нина мне нравилась. Часто мы вместе ходили с ней под парусами на яхте — она очень любила море. А иногда мы брали такси-легколет и летели куда-нибудь за город. Там мы гуляли по аллеям. Мне нравилось быть с ней вместе, но меня несколько отпугивал ее странный характер. Иногда она была смешлива и даже насмешлива, а то вдруг становилась молчаливой и задумчивой. Подчас ее лицо принимало такое выражение, будто она ждет, что вот-вот произойдет что-то необыкновенное, какое-то чудо.
— Нина, о чем ты думаешь сейчас? — спросил я ее однажды в такую минуту, когда мы шли по загородной аллее.
— Так… Сама не знаю о чем… Знаешь, мне иногда кажется, что в моей жизни случится что-то очень-очень хорошее. Будет какая-то радость.
— Ты, очевидно, имеешь в виду тот факт, что скоро я закончу «Антологию», и, когда она выйдет из печати, твое имя будет упомянуто в предисловии как имя моей Помощницы? — сказал я. — Это действительно большая радость. И заслуженная.
— Ах, ты совсем не о том говоришь, — досадливо возразила она. — Я и сама-то не знаю, какого счастья я жду.
Меня несколько удивили эти ее слова, и даже огорчили. Как можно ждать счастья, не зная, какого именно счастья ждешь? Где тут логика?
— Тебе нужно развивать в себе научное мышление, — посоветовал я ей. — Ты не прожила еще и четверти МИДЖа, впереди тебя ждет большая жизнь — научная и личная. Когда-нибудь ты выйдешь замуж, муж твой, может быть, будет Ученым, и твой уровень мышления должен быть не ниже его уровня. Ты об этом думала?
Но Нина сделала вид, будто не поняла моих слов. Ничего она мне не ответила, а подпрыгнула и сорвала со свешивающейся ветки листок и стала сквозь него смотреть на солнце.
— Сегодня зеленое солнце! — объявила она мне. — Вот забавно!
Я не стал убеждать ее, что солнце сегодня, как и всегда, самое обыкновенное, а вовсе не зеленое. Я просто терялся, когда она говорила такие странные вещи.
Тем не менее Нина мне нравилась. Но только не думайте, что она была такой красавицей, какой ее изображают теперь Художники и Скульпторы. Нет, красавицей я бы ее не назвал. Это была стройная, подвижная девушка, с очень легкой походкой, с лицом выразительным и даже привлекательным, но вовсе не было в ней той красоты, которую приписывают ей сейчас.
Но вернусь ко дню отмены денег.
Как я уже говорил, после собрания в актовом зале мы с Ниной отправились на филфак. Нина пошла на лекцию, я же засел в библиотеке и долго работал над своей «Антологией», а затем направился в университетскую столовую. Когда ко мне подошел САТИР [3], я, как обычно, заказал себе щи, синтет-печенку и компот. Отобедав, я по привычке подозвал САТИРа, чтобы расплатиться, и хотел было уже сунуть монеты в отверстие на его пластмассовой груди, но вдруг увидел, что это отверстие заклеено бумажкой.
— Обед бесплатен. Обед бесплатен, — равнодушно сказал САТИР.
— Не «обед бесплатен» надо говорить, а «обед отпускается бесплатно», — поправил я САТИРа. — Идите и вызовите ко мне САВАОФа [4].
Вскоре к моему столику подошел громоздкий САВАОФ. Я сказал ему, чтобы он исправил фонозапись в подчиненных ему САТИРах — они выражаются не вполне грамотно. Стыдно, ведь здесь Университет, центр культуры.
1
МИДЖ (Минимум Индивидуальной Длительности Жизни) — норма долголетия, гарантированная каждому жителю Планеты медициной и Обществом; в описываемую Автором эпоху МИДЖ равнялся ста десяти годам, но фактически средняя продолжительность жизни уже и тогда была значительно выше.
2
ПАВЛИН (Продавец-Автомат, Вежливый, Легкоподвижный, Интеллектуальный, Надежный) — старинный агрегат, давно снят с производства.
3
САТИР (Столовый Автомат, Терпеливо Исполняющий Работу) — примитивный агрегат начала XXII века. Нечто вроде древнего Официанта.
4
САВАОФ (Столовый Агрегат, Выполняющий Арбитражные Организационные Функции) — агрегат XXII века. Выполнял ту же работу, что в старину Завстоловой.