Встав на следующее утро, я не пожалел, что принял приглашение Андрея. Погода была прекрасная, на небе — ни облачка. Простившись с Надей (она в этот день не могла сопровождать меня) и взяв портфель, где лежал экземпляр «Антологии» с дарственной надписью Нине и Андрею, я вышел из дому и направился к берегу, до которого от моего жилища рукой подать. Здесь, спустившись на бон лодочной станции, я выбрал себе голубую электромоторку и стал отвязывать ее от причала.
В этот миг ко мне подошел дежурный САМСОН [39]. Предостерегающе прогудев, он поднял правую руку, и на металлической ее ладони зажегся красный огонек. Это был знак запрета. Другой рукой САМСОН указал мне на берег, точнее — на кабинку, где находилась электронная метеокарта. Я поглядел на небо, на горизонт. Нигде не было ни единого облачка. Приходя к выводу, что САМСОН ошибся, я отвязал конец и сел в лодку.
Уважаемый мой Читатель! Никто никогда не мог обвинить меня в невыполнении каких-либо правил, и ко всем механизмам я всегда относился с должным уважением, памятуя, что они слуги Общества. Но с этим САМСОНом № 871 у меня были личные счеты. Еще в дни моего безмятежного детства этот САМСОН № 871 не раз портил мне настроение, запрещая садиться в лодку при малейшем волнении на море. Уже и тогда этот агрегат был стар и бестолков, а даром речи он вообще снабжен не был. Теперь же он стал еще и подслеповат и часто принимал взрослых за детей. Поэтому я решил пренебречь его сигналами и, включив двигатель, отчалил от берега.
Увидев, что я его не послушался, САМСОН забегал по бону, тревожно гудя и все время поднимая руку с красным огоньком, а другой тыча в сторону будки с метеокартой. Но я вовсе не желал, чтобы мой свободный день, единственный за несколько месяцев, был испорчен из-за старческой строптивости, а возможно, и личной неприязни ко мне этого САМСОНа № 871. Все дальше и дальше уходил я от него в залив, задав курс электромоторке на остров моего имени.
Море лежало передо мной гладкое, словно лакированное, без единой морщинки и очень пустынное. Ни одного корабля не заметил я ни вблизи, ни у черты горизонта. Я не придал этому значения, целиком занятый своими мыслями. А следовало бы обратить на это внимание!
Когда я подходил к острову, подул легкий ветерок с юго-юго-запада. Мне показалось это даже приятным — слишком жарко было до этого. Привязав лодку, я вступил на остров моего имени. Меня удивило, что он безлюден. Остановив проходящего мимо УЛИССа, я спросил, где же все люди.
— Все на испытаниях. Все на испытаниях, — ответил УЛИСС.
Я начал расспрашивать его, где проводятся испытания, но этот малосообразительный детина все время сыпал какими-то терминами, а толком объяснить ничего не мог. Я отпустил его и поманил к себе пролетавшего мимо ЭРОТа — я знал, что эти потолковее. Действительно, ЭРОТ снизился, сложил крылья и встал передо мной как лист перед травой, как говорили наши прадеды, и довольно толково объяснил, что все люди сейчас находятся на Опытном поле, где скоро начнутся испытания НЕПТУНа [40].
Боясь заплутаться среди всех этих корпусов, башен и иных непонятных сооружений, я попросил ЭРОТа указать мне дорогу, что тот и исполнил. Он полетел впереди меня, и через некоторое время я очутился на большой немощеной площади, которая находилась на отнятом у моря пространстве за зданием Главной Лаборатории. На площади толпилось много народу, а посреди нее возвышалось зеленоватое чудовище метров пятнадцати в длину и метра четыре высотой.
— Это и есть пресловутый НЕПТУН? — спросил я какого-то Человека.
— Да, это НЕПТУН.
Тогда я поблагодарил ЭРОТа за внимание и отпустил его лететь по своим делам, а сам, лавируя среди зрителей, подошел к НЕПТУНу поближе.
Агрегат напоминал гигантскую ящерицу, только без ног. Сделан он был из аквалида. Все тело чудища было усеяно маленькими круглыми отверстиями, а внизу, у самого брюха, виднелось нечто, напоминавшее жабры. Туловище оканчивалось гибким плоским хвостом на валиках. Здесь, на хвосте, был расположен небольшой пульт с кнопками, циферблатами приборов и прочей премудростью, а дальше шло несколько рядов сидений — нечто вроде скамеечек, на трех человек каждая. В целом НЕПТУН произвел на меня большое впечатление. Конечно, нынешние подводные агрегаты куда больше, но ведь это был первый агрегат такого типа.
Вскоре я увидел Андрея. В сопровождении Ученых и Журналистов он вышел из-за противоположной стороны НЕПТУНа и подошел к пульту, что-то объясняя своим спутникам. Лица многих из этих Людей были мне хорошо знакомы по книгам, газетам, журналам и телепередачам. Здесь находились все научные светила нашей Планеты, а также несколько знаменитых Космонавтов; причина их интереса к этому подводному чудищу, признаться, была мне тогда не вполне ясна.
При появлении Андрея послышались приветственные возгласы, толпа зрителей зашевелилась, и получилось как-то так, что я очутился в первом ряду. В эту минуту Андрей, оторвав взгляд от пульта, выпрямился и поглядел на зрителей. Тут наши взоры встретились. Выйдя из окружения Ученых светил, Андрей подбежал ко мне, схватил за руку и подвел к НЕПТУНу. Здесь он представил мне своих коллег и затем отвел меня к пульту.
— Ты как раз вовремя, — сказал он. — Сейчас побываешь под водой — и не промокнешь. Будем испытывать агрегат. А что у тебя в портфеле?
Я пояснил ему, что в портфеле лежит экземпляр моей «Антологии» с дарственной надписью. Но я хотел вручить книгу сразу им обоим — и Нине и ему. А где Нина?
— Полчаса тому назад уехала на островок номер семь проверить записи приборов.
— А скоро она вернется?
— Часа через полтора. Я нарочно послал ее на этот островок. Она хотела покататься на лодке вокруг нашего острова, а я ей сказал: «Уж если хочешь покататься, то поезжай на островок номер семь, сними показания».
— Там что, важные какие-нибудь приборы?
— Вовсе нет. Просто она очень устала от гостей. Пусть отдохнет от них, побудет подольше в море. Одолевают нас гости.
— Но разве ей не интересно присутствовать на испытании НЕПТУНа? Или это, быть может, небезопасно?
— Абсолютно безопасно. На испытаниях она уже была. Третьего дня наша научная группа провела негласное испытание. А сейчас будет показательное — для всех.
Меж тем легкий ветерок, который я едва ощущал по прибытии на остров моего имени, стал сильнее. С юго-юго-запада надвигалась туча. Какая-то смутная тревога закралась в мою душу.
— Андрей, на какой лодке уехала Нина? — спросил я.
Андрей недоуменно посмотрел на меня, удивляясь кажущейся никчемности моего вопроса. Потом сказал:
— Она всегда ездит на той электромоторке, что стоит у причала за нашим домом. Такая красная лодка. А что?
— Лодка под названием или номерная?
— Под названием. «Зорька». Но почему ты спрашиваешь об этом? — В голосе Андрея прозвучала тревога.
А в моей памяти уже вертелась строка древнего, но вечно молодого Поэта: «…Когда розоперстая Эос…», «…Когда розоперстая Эос…» Но почему меня пугает это имя «Эос»? Ведь лодка называется «Зорька». Да, но ведь «Эос» по-древнегречески — это «заря», «зорька»!.. АНТРОПОС в своем прогнозе показал красную лодку, на борту которой было название «Эос».
— Андрей! Бежим к спасательному катеру! Срочно отмени испытания! — крикнул я своему другу.
Андрей побледнел — видимо, мое волнение передалось ему, и он почувствовал, что с Ниной что-то неладно.
— Объявите всем, что испытания НЕПТУНа откладываются, — тихо сказал он Лаборанту.
Мы побежали к пристани. Здесь дежурный САМСОН № 223 поднял руку с красным огоньком на ладони и не хотел пустить нас на спасательный катер. Но нам было не до САМСОНа. Мы отчалили, включив двигатель на полную мощность и дав приборам курс на островок № 7.
39
САМСОН (Самодвижущийся Агрегат Метеорологической Службы Общественного Назначения) — старинный агрегат, считавшийся несовершенным уже в дни молодости Автора.
40
НЕПТУН (Новейший Единоматериальный Подводный Тоннелепрокладчик Учебного Назначения) — первый агрегат подводного типа. Ныне экспонирован в музее Светочева.