Жрица скрылась в моей комнате. Аша и Рамсес заговорили разом:
— Что это значит?
Я пожала плечами.
— Уезжаю.
— Куда? — выпалил Рамсес.
— В храм Хатор.
— Зачем? Станешь жрицей? Будешь прибираться в храме и воскурять благовония? — спросил Аша.
Думаю, он так удивился оттого, что знал: обучение жрицы занимает двенадцать месяцев. И хотя они могут выходить замуж, мало кто это делает.
Я подавила страстное желание остаться.
— Да. Или стану выполнять обязанности писца.
Рамсес смотрел на Ашу, словно проверяя — верит ли тот.
— Но почему вдруг?
— А что мне еще делать? — рассудительно спросила я. — Во дворце для меня нет места. Ты женат и все время сидишь в тронном зале. Скоро вы с Ашой отправитесь на войну.
— Так мы же не на год уезжаем! — сказал Рамсес.
Появилась Исет и, увидев, что Рамсес беседует со мной, застыла на месте.
— Исет! — позвал он. — Иди попрощайся с Нефертари.
— Зачем? — спросила она. — Разве царевна нас покидает?
— Уезжает в храм Хатор, — сообщил Рамсес так, словно сам не верил. — Хочет стать жрицей.
Исет подошла, напустив на себя сочувственный вид.
— Рамсес будет скучать. Он всегда мне говорил, что ты ему как младшая сестрица.
Исет улыбнулась, и я прикусила язык, чтобы не съязвить.
— Какая жалость, что мы так поздно узнали. Устроили бы прощальный пир. — Исет посмотрела на Рамсеса сквозь длиннющие ресницы. — Ведь она может и не вернуться.
— Нефертари обязательно вернется, — резко возразил Рамсес. — Обучение занимает только год.
— Но потом она будет служить богине Хатор. За рекой.
Рамсес быстро моргнул; в тот миг, несмотря на присутствие Исет, он готов был обнять меня. Аша тоже хотел что-то спросить. Тут появилась Уосерит, а за ней — моя няня во главе целой процессии слуг с корзинами.
— Вы сможете навестить ее, когда захотите, — пообещала Уосерит. — Пойдем, Нефертари. Ладья ждет.
Я протянула руку к затылку и сняла с шеи ожерелье, сплетенное из буйволовых волос, которое Мерит всегда терпеть не могла.
— Что это? — презрительно усмехнулась Исет.
— Это я ей сделал, — объяснил Рамсес и посмотрел мне в глаза.
— Да. Мне было семь лет. — Я улыбнулась. — Возьми его на память.
Я вложила ожерелье Рамсесу в руки и направилась к пристани, стараясь не оглядываться на его унылое лицо.
С палубы корабля я все же оглянулась — попрощаться с привычной мне жизнью. С берега мне махали Рамсес и Аша, а потом к ним присоединились несколько учеников из эддубы.
— Ты хорошо сделала, что отдала ему ожерелье. Умно.
Я вяло кивнула, думая, что ум тут ни при чем, просто я люблю Рамсеса. Мерит обняла меня за плечи.
— Это же не навечно, госпожа моя.
Я сжала губы.
На удаляющемся берегу виднелась только одна фигура. В красном.
— Хенуттауи, — кивнула Уосерит, проследив за моим взглядом. — Думает, что ты сдалась и теперь все только дело времени: Рамсес тебя забудет и обратит свой взгляд на Исет.
Я молилась, чтобы чаяния Хенуттауи не сбылись, но держала язык за зубами — все мои надежды были теперь в руках Уосерит.
Путь к храму Хатор оказался недолгим. Когда корабль подходил к пристани, Мерит поднялась с места и уставилась на целый лес гранитных колонн над безукоризненно чистым внутренним двором.
— Неудивительно, что сестра ей завидует, — шепнула мне няня потихоньку от Уосерит.
В небо поднимались высоченные обелиски, а внизу к священной роще богини Хатор спешили работники в голубых набедренных повязках. Молодые побеги сикоморов зеленели, словно грани изумрудов.
— Не ожидали? — спросила Уосерит.
Мерит призналась:
— Я знала, что этот храм — самый большой в Фивах, но даже и не думала…
Жрица улыбнулась.
— У моей сестры и за полгода не бывает столько паломников, сколько приходит к богине Хатор за месяц.
— Потому что храм Хатор больше? — поинтересовалась я.
— Потому что, когда паломники приносят в дар дебены или лазурит, — ответила жрица, — они знают, что их пожертвования пойдут на украшения для богини, на разведение священных рощ, на содержание храма. А пожертвования Исиде переплавляются в золото, и украшения из него носит Хенуттауи на пирах у нашего брата. Самое красивое помещение в храме Исиды — не святилище богини, а покои моей сестры.
Причалив, мы увидели, как велик, оказывается, храм Хатор. Покрытые краской колонны, увенчанные изображениями богини-коровы, купались в золотистых лучах солнца. На пристани наш корабль встречали жрицы; тут же собрались слуги, чтобы разгрузить вещи.