В ту ночь они лежали вместе, и напрасно Ов кружила вокруг спальни мужа, прислушиваясь к сладким вздохам, доносящимся оттуда, и сердце её разрывалось от горя. Она знала, что век любимой супруги фараона недолог. Едва властитель потеряет к ней интерес, она поселяется в гареме и живёт наравне с остальными жёнами и наложницами. И никто не знает, вспомнит ли вообще о ней фараон.
Проснувшись поутру, Аменхетеп открыл глаза и долго лежал, размышляя о том, что ему приснилось. А сон привиделся яркий, он не забылся, а, распадаясь на отдельные картинки, продолжал мелькать перед глазами. Фараон увидел себя выходящим на берег Нила. Следом за ним к воде вышли семь тучных, неповоротливых коров и стали пить воду. Ещё через мгновение появились семь тощих коров. Они приблизились к отяжелевшим и вдруг, издав воинственный рык, набросились на тучных коров и стали их пожирать. Клочья мяса летели в стороны, жёлтая вода Нила окрасилась кровью. Фараон от страха не мог сдвинуться с места, наблюдая за этой расправой. Вскоре тощие коровы поглотили тучных, не оставив даже хвостов, однако толще от этого не стали. Фараон, наблюдая за этим невероятным зрелищем, хотел закричать в ужасе, но тотчас проснулся.
Весть о захвате Митанни быстро разнеслась по Фивам. Египтяне, давно не знавшие войны, были взбудоражены и напуганы. Фараон молчал. Тогда Неферт объявил всем, что будет сутки, не сходя с места и не принимая глотка воды, стоять на коленях в Карнакском храме перед статуей Амона-Ра и просить о заступничестве. Многие последовали его примеру, народ просил и фараона присоединиться к Верховному жрецу, но Аменхетеп отказался, сославшись на нездоровье.
Более всего его беспокоил сон, и властитель призвал к себе всех волхвов и оракулов. Они собрались, государь рассказал им сон и попросил мудрецов разгадать его. Они единодушно сошлись в том, что сон вещий, но разгадать его полностью не могли. Все понимали, что цифра «семь» обозначает некие сроки: семь дней, семь недель, семь лет, однако прорицатели никак не могли понять, почему одни коровы пожирают других, ведь они не являются хищниками? В снах любое нарушение природных закономерностей и есть их смысл и разгадка, но тут самые тонкие и проницательные умы Египта встали в тупик.
— Может быть, это семь лет будущей войны, когда «худые коровы», то есть воины хеттов, будут пожирать наши «тучные» боевые порядки? — робко проговорил старейший оракул Хаарит, самый уважаемый провидец в окружении фараона. До последних дней он был первым среди волхвов и гадателей, но, предсказывая нашествие Суппилулиумы в Митанни, он ошибся на целых два дня, и Аменхетеп, рассердившись, перестал выделять его среди других и доверяться только ему. Остальные же увидели в этом знак судьбы: место первейшего освободилось, и они всячески старались угодить властителю. А молодые прорицатели настолько осмелели, что теперь открыто оспаривали мнение Хаарита, да и сам старейшина словно потерял уверенность в своём даре.
Аменхетеп похолодел от этого предсказания. Больше всего на свете он боялся вторжения Суппилулиумы, несмотря на то, что и колесничные войска, и египетская конница и числом, и выучкой превосходили пока все боевые соединения всех близлежащих государств.
— Но это расходится даже с простейшим смыслом, несравненный Хаарит, — не без иронии в голосе воскликнул другой оракул — Сулла, и его острый подбородок взвился вверх. — Как слабый во всех отношениях противник способен одержать победу над сильным?! Такое возможно, если наши полководцы вообще не будут иметь головы на плечах или намеренно будут стараться проиграть сражение. Я недавно по просьбе нашего повелителя составлял гороскоп относительно нашего соперничества с хеттами, звёзды располагались к нам благоприятно, не обещая никакой войны! Поэтому ваше предположение, уважаемый Хаарит, я должен признать неверным!
— Я за него не держусь, я просто привёл пример, как могли бы разгадываться фигуры, возникшие во сне нашего повелителя, — стал оправдываться старый оракул.
Начался спор о том, как толковать появление в снах людей и животных. Аменхетеп, устав слушать придворных гадателей, прекратил их пререкания, поблагодарил их и отпустил, так для себя ничего и не выяснив.
За обедом вместе с Ов сидела и Тиу, заняв своё прежнее место, и молодая царица, научившаяся уже повелевать придворными, сидела, как на иголках, строя самые дурные предположения относительно своей будущей участи. Все молчали, ибо говорил один фараон, сетуя на то, что в державе нет ни одного толкователя, который смог бы разгадать его сон. А боги предупреждают его о чём-то важном. После обеда он принял торговца вином и поблагодарил его за тот божественный напиток, который он ныне пробовал за обедом.