— Ты чем-то огорчён? — спросила жена.
Государь, улыбаясь, долго рассматривал дочь, притихшую на его руках, потом передал новорождённую служанке и знаком попросил её оставить их вдвоём. Та вышла.
— Что-то случилось? — встревожилась супруга и приподнялась на постели.
— Хетты идут войной на нас, — помедлив, сообщил он. — Мы будем биться до последнего, но силы слишком неравны. Они прирождённые воины, и последние десять лет беспрерывно воюют. Наши защитники малы числом и плохо обучены, потому мы сразу и покорились египтянам, рассчитывая на их покровительство...
— Но они же должны нас защитить! — перебила жена. — Мы же платим им дань!
— Должны, но боюсь, египтяне сами сейчас не очень-то сильны и вряд ли у них хватит храбрости выступить против хеттов, навлечь на себя их дикий гнев... — Сутарна выдержал долгую паузу. — Они, конечно, потеряют весьма лакомый кусок из своих колоний, но Митанни слишком далеко от Египта, а у египтян ещё остаются Палестина, южная Сирия, на их век богатств хватит... Они даже не заметят этой потери, но нам от этого не легче.
Властитель подошёл к столику, на котором стояли кувшины с разными напитками, наполнил сосуд с гранатовым соком, сделал несколько глотков.
— Ты хочешь, чтоб я с дочерьми уехала?
Царь кивнул.
— И куда?
— В Египет. Там спокойнее всего... — Сутарна выдержал паузу, раздумывая, сообщить ли жене о том, что их дочь Тиу уже не является любимой женой египетского владыки, и тот выбрал новую супругу, юную дочь одного из своих подданных. Многие верховные жрецы в Фивах до сих пор не признавали её, считая этот брак оскорбительным для монарха. Гонец привёз новость ещё полгода назад, но правитель не говорил об этом царице, ибо та была уже беременна, и он не хотел её расстраивать. Не стал Сутарна огорчать жену и сейчас.
— А эти хетты, они могут напасть и на Египет, — в голосе жены прозвучала тревога.
— Они, хоть дикие и воинственные, но туда не сунутся. Египтяне им ещё не по зубам.
Она отёрла рукой потное лицо и шумно вздохнула. Жена выглядела ещё слабой, беспомощной, и одолеть длинный путь до Фив ей будет нелегко. А может быть, пока и не под силу. Тем более, что настаёт самое жаркое время года, и не каждый бедуин отважится путешествовать по пустыне. Однако другого выхода нет.
— И когда я должна уехать?
— Завтра.
— Но я... — болезненная гримаса промелькнула на её лице.
— Я знаю, радость моя, что ты ещё без сил и тебе хорошо бы отдохнуть, но завтра эти дикари могут оказаться у наших стен, и ты не сможешь живой выбраться отсюда! Я же хочу спасти тебя и нашу дочку. Она такая красивая!..
— Правда? Она тебе понравилась?!
— Она настоящая красавица! Уж я-то понимаю в этом толк! — Сутарна наклонился и поцеловал жену в щёку. — Я и имя ей красивое придумал. У египтян есть бог растительности Нефертум, его символ лотос, знак красоты и рождения. А мы назовём дочь Нефертити. Не возражаешь?
— Нефертити — красивое имя, — прошептала Айя. — Только я бы хотела отправиться в Египет вместе с тобой... Я не доберусь одна...
Она умоляюще взглянула на мужа, и он, не выдержав этой мольбы, кивнул, грустная улыбка скользнула по его губам.
— Я был бы самым счастливым человеком, если б смог разделить с тобой последние годы изгнания, ненаглядная моя, — ласково заговорил он. — И постараюсь сделать всё, чтобы присоединиться к тебе. Но напоследок мне хочется щёлкнуть по носу этого ненавистного мне хетта, я хочу заставить и его почувствовать нашу боль, чтоб он на миг да пожалел о своём варварском вторжении на мои земли! Не дать ему вкусить полной радости победы! Вот для чего я хочу ненадолго задержаться и ещё дать вам с дочкой возможность спокойно уехать. Но ради того, чтобы обнять тебя ещё раз, я выживу, не погибну! Клянусь тебе!
— Но это так опасно! — прошептала царица.
Сутарна с такой искренней страстью произнёс эти слова, что глаза царицы увлажнились. Государь прижал её к себе, и сердца обоих супругов замерли от тревожного предчувствия.
Туман гигантской белой змеёй окутал боевой лагерь, сдавил его в своих объятиях, и хеттский вождь, умывшись, долго морщил лоб, силясь разгадать, к чему этот утренний знак: белая змея, сжимающая шатры его воинов. То ли это знаменье ужаса, который они завтра посеют в душах митаннийцев, то ли выражение божьей мудрости, которая всегда с ними, то ли подсказка незримой ловушки, их подстерегающей. Размышляя об этом, правитель вышел на берег реки, рёв которой столь нестерпимо давил на уши, что властитель готов был бросить против Евфрата все свои рати, лишь бы заставить умолкнуть разъярённый поток, если б нашёлся хоть один шанс содеять такое. Вот ещё один знак, посылаемый «перевёрнутой рекой», как звали её египтяне. Ибо все остальные потоки текли с севера на юг, а Тигр и Евфрат, бешено рыча, неслись обратно. Только как прочитать сей знак, да и нужно ли?