Два прочных и широких моста для переправы конницы и колесниц были готовы. Его помощники даже выставили охрану, но почему-то только с одной стороны. Суппилулиума придирчиво осмотрел мосты, обратив внимание на скользкую их поверхность. Копыта лошадей под тяжестью всадников, обряженных в доспехи, станут разъезжаться, и многие попадают вниз, а уж если вражеские лучники начнут их обстреливать, то они и границу Митанни не пересекут. Река, не утихая, брызжет ледяными брызгами, и просушить брёвна дымом береговых костров не удастся. Переправы надо было строить чуть пониже. Суппилулиума сам не проследил, а помощник не догадался. В десяти метрах вниз по течению речное русло чуть пошире, зато меньше торчащих из воды камней и меньше брызг. Рядовому воину ум не обязателен, но начальникам его дружин он бы не помешал.
Государь рассерженным вернулся в шатёр, ещё не зная, что предпринять. Утром бритьё прошло безболезненно, брадобреи не задели ни одного гнойничка, и Суппилулиума почти не почувствовал боли, а потому пребывал в хорошем расположении духа. Уж очень не хотелось терять время, а возведение двух новых переправ займёт половину дня, выступать же к вечеру ни к чему, можно натолкнуться на засаду, ибо считать неприятеля глупее себя способны лишь недоумки.
Хашша молча принёс овечий сыр, лепёшки и густой жирный бульон из костей. Такого сытного завтрака хватало на весь день. Бульон варили ещё с вечера, а утром лишь подогревали. Он придавал силы его воинам. Может так случиться, что ратникам предстоит сразу же вступить в сражение, а воевать на голодное брюхо хуже некуда.
Царь не успел перекусить, как вернулась разведка, не обнаружив вражеских сторожей. Это насторожило полководца.
— Позови Азылыка! — бросил государь слуге.
Через минуту появился волхв. Его узкое, как полумесяц, с желтоватым оттенком кожи лицо вдруг бесшумно выступило из тумана, и властитель вздрогнул: столь неприятным и даже страшным показался ему вдруг этот чужеземный лик с острым подбородком и таким же, резко вздымающимся, кадыком, тусклыми, почти бесцветными глазами. Оракул всегда появлялся неожиданно, словно продавливался из воздуха: ни шороха одежд, ни шарканья подошв. Раньше это удивляло государя, теперь стало раздражать. Как и то, что он странным образом стал зависеть от оракула, и чаще всего его слово было решающим. Ещё немного, и всем государством будет управлять бывший раб, а Суппилулиума лишь терпеливо внимать его советам. А всё к тому и идёт. Слишком близко подпустил его к себе царь хеттов и теперь шагу не может ступить без его подсказки. Недаром отец хотел лишить гадателя жизни... Последняя мысль вдруг застыла, точно не желая расставаться с хозяином, и самодержец её не прогнал. Война — удобный случай для шальной стрелы, попавшей прямо в сердце, или неожиданного взмаха меча, который всегда был наилучшим судьёй в таких обстоятельствах.
Азылык отвесил глубокий поклон, и царь, разрешив ему присесть, сразу же спросил:
— Я опасаюсь за переправу: брёвна от речных брызг скользкие, и ноги лошадей начнут разъезжаться. Можно, конечно, провести коней под уздцы, но если случится засада, то мы застрянем тут надолго и потеряем много людей. Что нам делать? — суровым тоном вопросил повелитель, требуя от прорицателя однозначного ответа.
— Отправь лазутчиков проверить дорогу, — обронил оракул.
— Они вернулись ни с чем, дорога свободна, — возразил полководец. — Но утром туман походил на белую змею, сжимавшую крепкой петлёй наш лагерь. Что это означает? Разве ты не видел?
Волхв отрицательно покачал головой.
— Мне не спалось, и я заснул уже под утро, — нахмурившись, объяснил он. — Но это плохой знак.
— Я для того тебя и взял с собой, чтобы ты всё примечал и вместе со мной протаптывал быструю тропу войны! — помрачнев и сверкнув глазами, гневно выговорил Суппилулиума. — Я не могу тратить ещё день из-за того, что ты проглядел висевший над нашими головами тайный знак! Напряги свои немощные силы и посмотри, какая дорога нас ожидает впереди!