- О-ох, - вздохнул отшельник и на какое-то мгновение по его лицу пробежала какая-то смутная тень, словно неприятное воспоминание. - Ты об этом?.. Был неподалёку здесь ещё один такой ручеёк...
«А почему «был»? Может, высох?»
- ...но в один печальный день вода в нём стала проклятой.
- Не может быть...
- К сожалению, может, - и Пафнутий показал рукой куда-то в сторону печки. Я не помнил, что находится снаружи дома в той стороне, но решил, что как только выйду, сориентируюсь. - Если встретишь там, в овраге, ручей - то прошу тебя: даже не подходи к нему. Не то можешь надышаться испарениями и заболеть. Это очень, очень плохо...
Вдруг из-под стола послышалось уже знакомое шуршание. Мы с Пафнутием, не сговариваясь, одновременно наклонились и заглянули под стол. Форька лакал суп из своей плошки так, как будто бы его перед этим целую неделю не кормили. На обычно лоснившемся шерстью боку зверька виднелась большущая свежая и глубокая царапина, и шерсть вокруг неё была неаккуратно раздвинута в стороны, как будто бы ее перед этим пытались безуспешно зализать на бегу.
Пафнутий нахмурился.
- Кто ж это тебя так, Никифор? - спросил он голосом строгим, как будто у учителя географии (я имею в виду своего бывшего школьного учителя и не ручаюсь, что кому-либо другому он не напомнит персонажа своих собственных воспоминаний). - Ты что ж это, друг мой, сцепился с лисой?
Форька возмущенно и трагически пискнул что-то из серии «Как можно было обо мне такое подумать?» и продолжал деловито долизывать плошку. Отшельник посмотрел на него обеспокоенно, велел нам: «Оставайтесь здесь!», и выбежал из часовни.
Я вылил в Форькину плошку остатки супа из своей тарелки, подумал немного и спустил туда хлебную корку. Мыш с подозрением покосился на меня, но видя, что ему это ничем не угрожает, успокоился и принялся как не в себя уписывать добавку. «И как это всё в нём помещается?» Спасибо он не сказал.
Я ехидно произнёс:
- Не стоит благодарности, - и принялся наводить порядок на кухне. Мыш никак на это не реагировал.
Может быть, действительно с ним что-то не так?
Глава 7. ...И старые знакомцы, или Форькин секрет
(7:56 p.m.)
Нет, конечно, спокойно сидеть я не стал. Несколько раз я подходил к наружной двери и выглядывал в проём, пару раз даже решился выйти на полянку перед часовней. Вокруг не было ни одной живой души. Ни даже хотя бы одной неупокоенной - не на ком сорвать злость и набраться экспы. Я смог только заметить, что исчез топор для колки дров (который, вероятнее всего, уходя, забрал Пафнутий) - а значит, дело это, скорее всего, будет нешуточное.
Я пытался разобраться по следам, в какую сторону он ушёл, но только, к сожалению, у меня не получилось ничего. Даже умение не открылось. Да, вот такой я нехороший человек: пусть даже если что-то случилось, всё равно подумаю и о своих умениях, да не в последнюю очередь.
Я вернулся в дом, только когда уже начало темнеть, и разбирать следы вокруг часовни стало гораздо сложнее, чем при дневном свете. Еще в прихожей (да, не эрудит совсем, не знаю, как должна называться эта комната, где снимают обувь, так что будет прихожая) зажег фонарь и понёс его в жилую комнату, светя перед собой на пол, чтобы случайно не наступить на зверька. Форька дрых возде стола, раненым боком кверху. В первый момент мне показалось, что его царапина заметно уменьшилась, и я нагнулся, светя себе, чтоб её рассмотреть. Но не тут-то было: Форька мигом проснулся и шмыгнул под стол.
- Что-то долго нет Пафнутия, - сказал я обеспокоенно, после того как сел на грубо сколоченный табурет. Мне хотелось думать, что Форька меня понимает.
Ну конечно, понимает! Вот он, выполз из-под стола, покрутил мордочкой, как будто принюхивался, и решительно затопал к лестнице. Подпрыгнул, запустил когти в деревянный брус, рывками, как заправский древолаз, полез по нему вверх. Взобрался на первую ступеньку, после этого тем же макаром залез на вторую, немного посидел на ней, отдыхая, и затем снова прыгнул на брус. Но сорвался, тяжело плюхнулся на пол и громко пискнул от боли. С трудом, ещё несколько раз пискнув, поднялся на трясущиеся лапки и с тоскою посмотрел вверх - прямо на зияющий чёрным лаз чердака.
Я перепугался, что Форька так себе что-нибудь повредит. Если бы не это, нипочём не стал бы вмешиваться в непонятные мне мышиные игрища, но тут, как видно, случай особый.
- На чердак полезем? - преувеличенно бодро спросил я и протянул к мышу руку. Форька - «Неужели у нас снова мировая?» - вскарабкался ко мне на плечо и смирно уселся, как будто паинька. Я погасил фонарь, засунул его в инвентарь и забрался на чердак. Только-только собирался спросить мыша, что всё это значит и чего ему здесь понадобилось, как снизу послышались голоса. Я взглянул вниз - и как можно быстрее отшатнулся, чтобы меня не заметили, потому как увидел знакомый ник.