— Ты куда собрался, Соловьев?
Соловьев — это моя фамилия.
— Надо, — говорю, — очень, Наталья Анатольевна. А то разве бы я посмел? — и слышу, как щелкнул за спиной замок. Это дверь открылась.
— А правила внутреннего распорядка, Соловьев, для тебя не указ? — тихо так она спрашивает.
Главное, в таких случаях — не оправдываться, раз оправдываешься, значит, виноват.
— А кому они указ? — отвечаю. — Может быть, Чике и его компании? Или вон лидеру Евгении, которая что ни ночь, то нового мужика к себе в комнату приводит? Да и поздно меня воспитывать, все, вырос я уже, Наталья Анатольевна.
Она вздохнула снова так легонько, покачала головой. Ну тут я уже понял, что шум она поднимать не будет.
А она все смотрит, не уходит.
— Ты, Соловьев, учился бы лучше, — говорит, — чем по улице шататься. А то ненароком подстрелит тебя кто или того хуже — сядешь. И в библиотеку ты давно не заходил. Книги не сдал.
Как в воду глядела Натали! Но тогда я ведь этого не знал, тогда я о другом думал. О том, что мне надо спешить, если хочу на встречу с Джокером успеть. А книги? Ну что книги? Сейчас их никто почти не читал, ну разве такие, как я, которым денег не хватало на электронные издания и на программы всякие, чтобы из сети все выкачивать. Ну вот от нужды я и приспособился. Зачем тратиться, если можно спуститься в подвал и там все на бумаге прочитать? Сначала читал, потому что денег не было, потом пристрастился. Сперва все больше художественную литературу читал, а потом за учебники старые взялся. За предметы, которые давным-давно исключили из школьной программы. Просто интересно было. Но теперь с книгами покончено. Навсегда. Жалко мне вдруг стало Натали. Ну что она несет такое? Сама же знает: учись не учись, а все равно, кроме как через армию, никто из нас не достигнет ничего. А в армии сейчас такое дело — война. Кто не убит, тот инвалид. Зачем тогда вообще учиться? Про девчонок я вообще молчу. Для борделя даже азбука не нужна. Ну разве какой повезет и ее замуж возьмут. Хотя здесь в Москве интернатовских берут неохотно. Жилья нет, гражданских прав — никаких, работу хорошую ни в жизнь не найдет. Зачем нужна такая жена? А знаете, каков процент самоубийств среди выпускников? Говорят, почти тридцать процентов. Еще половина спивается и скалывается в течение нескольких лет. Остальные? Остальные кто на каторгу, кто на поселение. Выживают единицы. Очень я хотел стать одним из тех, кто выживет.
Но ничего из этого я Натали так и не сказал, да думаю, она и сама все это знала, иначе бы не радовалась так, что я в библиотеке пропадаю, а не в качалке или на улице. А ведь зря. Взял я ее за плечи, а плечики у нее худенькие совсем, словно недоедает, отодвинул в сторону.
— Вы, Наталья Анатольевна, не волнуйтесь так, я к отбою буду, вы лучше идите к себе в библиотеку, а то тут дует, простынете, — говорю ей.
А как тут дует? Жара на улице. Вот уж ляпнул так ляпнул! Ну она постояла и пошла. И понял я тут почему-то, что не сдаст она меня ни сейчас, ни потом. Жалко ей меня. Тоже мне, нашла, кого жалеть! Лучше бы себя пожалела. Сидит целыми днями в подвале в этом, а ей, наверное, тридцатник уже, еще пять лет и стареть начнет. Так и останется старой девой, как эта жирная Ираида.
Но тут я толкнул плечом дверь и вышел в переулок. Чтобы камеры не засекли, я капюшон накинул, очки темные надел, прошел по стеночке за угол, там через забор сиганул на территорию соседнего госпиталя, а потом пробежал через широкий госпитальный сад, снова через забор махнул … Остановился я только тогда, когда два квартала отбежал. Теперь можно было никуда не спешить, чтобы не привлекать лишнего внимания камер слежения. Да и Чика с дружками тусовались обычно рядом с интернатом, тут их, конечно, тоже можно было встретить, но уже по одному. А по одному они опасности не представляли.
А потом я свернул на Уральскую, там из подвала одной из пятиэтажек вытащил свой велосипед, кое-какое снаряжение: так, по мелочи. Ну сложил снарягу в рюкзачок и дальше покатил — к Партизанской, там в Измайловском парке, у приметной скамеечки под старым каштаном и была у меня назначена встреча с Джокером. Отсюда мы должны были идти к центру уже понизу. Так было безопасней, да и на улицах на патрули можно было нарваться. А кто мы такие здесь, в городе? Никто. Даже каунтеров нет. Арестуют нас, да и все.