Практически хрестоматийно выделение домашней экономики, причем как тематически, так и терминологически. Вне споров характер и название экономики криминальной. Правда, одни исследователи считают ее частью теневой экономики, тогда как другие выделяют экономический криминал в отдельный блок. Более дискуссионно положение реципрокной экономики, под которой понимается экономика межсемейных обменов на нерыночной основе. Это проявляется как в неустойчивости названия (социальная, коммунальная, реципрокная), так и в частом совмещении с домашней экономикой, а то и просто игнорировании ее существования. И наконец, наиболее терминологически мозаичен и содержательно многогранен сегмент, объединяющий деятельность, осуществляемую с нарушением норм легальности (экономика теневая, скрытая, подпольная, нелегальная, «серая», нерегулярная и т.д.). В терминологических пристрастиях есть национальные особенности [16] . Не будем забывать и об исследовательских приоритетах, диктующих разные взгляды на проблему, что подчеркивается терминологическими новациями.
Таким образом, прорываясь сквозь толщу книг, совмещая классификации и сравнивая термины, утопая в кажущейся на первый взгляд неисчерпаемости фантазий исследователей неформальной экономики, приходим к выводу, что, в сущности, в этом потоке есть устойчивые течения, и внешняя бессистемность скрывает внутренний порядок. Несмотря на анархию названий, есть единство в понимании сущности этого сегмента и его внутренней структуры [17] . Правда, выражается это понимание в широком терминологическом диапазоне.
Сделав обзор попыток коллег сегментировать неформальную экономику, изложим собственную версию, уделяя особое внимание логическим основаниям выделения сегментов.
Построение сегментов неформальной экономики
Собственное картографирование неформальной экономики должно максимально вписываться в сложившиеся традиции . Фактически задача состоит не в придумывании еще одной схемы, а в «собирании» ее из тех блоков рассуждений, авторы которых представляются наиболее убедительными. Необходимо также учитывать особенности российских реалий и специфику отечественного научного дискурса. Так, недопустимо игнорировать реципрокные отношения (экономику дара) как значительный сегмент неформальной экономики. Возможно, в определенных социально-экономических условиях такие отношения и являются декоративным элементом, не играющим существенной роли в организации повседневной жизни, но в России помощь сетей в виде безвозмездного дара играет значительную роль в экономике повседневности. Волонтеры же (добровольные работники на общественное благо на бесплатной основе) – менее регулярный и значимый сюжет российской действительности. Рассуждения о подобной деятельности вполне оправданны в западной литературе, но искусственны в отечественной.
Что же касается сложившихся в отечественной науке терминологических пристрастий, то при всей образности понятий «скрытая экономика», «подпольная», «неофициальная», «вторая», «нерегулярная» и проч. отечественному ученому и читателю привычнее термин «теневая экономика».
Нам также кажется неуместным использовать «цветные названия», хотя этот методический прием довольно распространен в западной литературе. Число сегментов «цветного рынка» порой едва не дотягивает до числа цветов радуги [18] . Однако, во-первых, цветные образы, как правило, эмоционально нагружены. Во-вторых, вызывают двусмысленные ассоциации. Так, «черная экономика» ( black economy ) иногда воспринимается как экономическая деятельность людей с черным цветом кожи, возможна внеэкономическая ассоциация и на «розовые рынки». В-третьих, остаются неясными антонимы таких названий. Скажем, что можно противопоставить «черной экономике»? Белую? Неочевидно. Скажем, Дж. Дэвис предложил «черной экономике» противопоставлять экономику «голубую» ( blue economy ), так как в Великобритании экономическая активность фиксируется в специальных книгах голубого цвета [Davis, 1985, р. 508].