Медленно, я подняла взгляд.
Миллер стал еще сексуальнее.
Так не должно было быть.
Вселенная не должна допускать того, чтобы происходило подобное, чтобы и так уже симпатичные парни наращивали еще больше мышц во всех нужных местах… Чтобы его глаза стали цвета электрик… Чтобы его губы каким-то образом дразнили и приглашали к большему.
Тугие мышцы на его шее тянулись вдоль бицепсов, обхватывали трицепсы, отчего футболка растягивалась на огромной груди.
— Пьешь в одиночку? — наконец сказал Миллер.
— Нет, — ответила я, быстро кинув вино в свою корзинку. — Это подарок.
— Для Санчеса?
— А что? Санчес любит вино?
— Сама мне скажи. Ты же с ним трахаешься.
Я вздрогнула. С таким же успехом он мог пронзить колом мое сердце.
Я сурово на него посмотрела.
— Ты сделал вид, что меня не знаешь.
Ледяные голубые глаза Миллера прошлись по моему телу.
— Это не считается притворством, если это правда, не так ли, Эм?
Мои руки задрожали. Он назвал меня Эм. Но он не был тем же Миллером. Все намеки поддразнивания отсутствовали, а также его обычная сияющая улыбка и веселая манера поведения.
— Что с тобой случилось? — прошептала я.
Миллер покачал головой.
— Случилась злобная черлидерша.
— И кто же она?
— Черт, ты, похоже, и понятия не имеешь, да?
Слезы жгли мне глаза.
— Она была той...
— В зеркало посмотрись. Повеселитесь сегодня вечером с Санчесом. — Он ушел, его спина была напряжена.
На меня? Он зол на меня?
Когда именно он ушел от меня!
Какого черта!
Мне хотелось побежать за ним и вмазать ему корзинкой по голове! Но я была в таком замешательстве, что несколько секунд простояла на месте, пытаясь понять, о чем, черт побери, он говорил.
У меня взрывался мозг.
А тело болело еще сильнее.
Я быстро заплатила за дешевое вино и выскочила из магазина, разозлившись из-за того, что Миллер даже допускал мысль о том, что имел право на меня злиться, в то время как именно он ушел от меня… ушел от нас.
Я позволила себе несколько секунд страдания, по жизням, которые он оставил позади (включая мою), а потом завела машину.
Вот только она не завелась.
Она даже не сдвинулась с места.
— Ну, давай же! — попыталась я снова, слегка надавив на акселератор.
Ничего. Машина мертва.
Я не могла позвонить отцу — наши роли сменились. Теперь я за ним присматривала, была кормильцем, девушкой, пытающейся совместить черлидинг со всем остальным, включая оплату счетов. Теперь мне нужно найти машину, которая была бы на ходу.
От тихого стука по лобовому стеклу я практически выпрыгнула из собственной кожи, а затем дверь распахнулась.
Миллер.
Ну, конечно, теперь мой позор был полным.
— Давай я попробую. — Он протянул руку.
— Ну, давай, сталкер. — Это просто выскользнуло.
— Мечтай.
Я высунула язык.
Я была рядом с ним минут пять в общей сложности, а у меня уже руки чесались повалить его на землю и облизать его лицо. Он просто бесился, когда облизывали его лицо, но я так и не узнала, почему.
Я швырнула ключ ему в руку и стала ждать, пока Миллер пытался завести машину, так же как до этого делала я, затем просто вышел из машины и объявил:
— Она сдохла.
— Ни хрена.
— Пойдем. — Он потянулся за моим пакетом с продуктами. — Возьми свои шмотки.
— Я умею пользоваться «Убером». (Примеч.: Uber — мобильное приложение для поиска, вызова и оплаты такси или частных водителей)
— Ух ты. Блондинка-черлидер, которая знает, как скачать приложение. Я впечатлен.
— Миллер, — стояла я на своем. — Серьезно. Я в порядке.
Я не была в порядке. Я никогда не буду в порядке, не с той пропастью из боли, которая нас разделяла и вынуждала обороняться изо всех сил, и которая делала то же самое с ним.
— Нет. — Его голубые глаза нашли мои. — Не уверен, что когда-нибудь все будет в порядке, но я, черт возьми, не позволю тебе ждать здесь, пока тебя подберет какой-то незнакомец бог-знает-откуда, — выругался Миллер. — Ты выглядишь так… — Он пнул ногой камешек. — И он может отвезти тебя, хрен знает куда…
— Санчес, — прошептала я. — Я могу позвонить Санчесу.
— Отлично, звони Санчесу, — потребовал он.
— Я не…
— У тебя нет его номера? — подсказал Миллер со знающей ухмылкой, из-за которой я почувствовала себя грязной, какой-то дешевкой, использованной.
— Нет, — стыдно было признать это вслух.
— Возьми вещи. Я больше не буду предлагать.
Я открыла багажник, схватила сумку с одеждой для тренировок и сумочку, затем закрыла его и заперла машину с помощью брелока. — Счастлив?
— Чрезмерно, — сухо произнес он.
Когда он успел стать таким саркастичным? Разве сарказм в нашей дружбе был не моей фишкой? Он был спокойным. Я была саркастичной.
Мысли стали еще мрачнее, пока мы шли около пятнадцати метров к его машине.
«Мерседес – AMG».
Ну, конечно.
Исчез синий грузовик, который он водил раньше. Тот, у которого на ободе колпаков была ржавчина, который издавал забавный скрежет каждый раз, когда тормозил на красный.
У меня сжалось горло.
Может, мне просто стоит поехать домой.
Но при мысли о том, что Миллер увидит, где я живу — не красивый дом у озера, в котором я жила раньше, а многоквартирный дом и квартиру, где я живу с папой и медсестрой, мне захотелось заблевать всю его крутую машину.
Желудок взбунтовался, когда Миллер рывком открыл дверь и практически втолкнул меня внутрь. Внутри пахло новым автомобилем, и кожа скрипнула под моим весом. Ну, еще бы.
Стыд опалил мои щеки, я точно знала, что Миллер видел с места водителя, какие они красные.
Он повернул ключ.
— Куда ехать, домой?
Я не ответила.
Мой язык прилип к небу. Почему? Почему после стольких лет он вернулся в Вашингтон? И почему его ясные голубые глаза смотрели сквозь меня? Словно у нас не было общего прошлого. Словно его самого никогда не было.
Миллер покачал головой и сжал челюсть, затем влился в поток машин и направился в центр города.
Именно туда, куда направлялась я до того, как он меня нашел, когда я была готова заплакать от того, что моя машина была барахлом и не заводилась.
Было трудно дышать. Воздух был густым от напряжения, царившего между нами. Стало трудно игнорировать запах его одеколона. Его массивное тело будоражило меня, и как бы сильно я не прижималась к дверце, наши руки все равно могли коснуться друг друга.
А если они соприкоснутся.
То будет больно.
Физически.
Эмоционально.
Я держала стены поднятыми и знала, что он делал то же самое. Какой у нас выбор? Разговаривать? О прошлом? О том, почему он меня бросил?
Меня еще сильнее омыло чувством стыда и начало подташнивать, я задыхалась из-за всего этого запаха.