— Мой сын не будет трахать белый мусор и не вылетит из школы! Только не с такими талантами!
— Вау. Отличный разговор, пап. — Я встал и вышел из комнаты, прежде чем успел сделать что-нибудь глупое. Например, врезать ему по морде.
Понятия не имел, какая спальня моя.
Поэтому, просто пошел наугад.
И, скорее всего, правильно, так как за первой дверью, в которую я прошел, стояла моя старая кровать, комод и несколько постеров, разбросаных по полу.
Я полез в карман и вытащил свой телефон.
Если Эм не ответит, я ей все потом выскажу.
— ДА! — закричала в трубку Эм, вынуждая отодвинуть телефон от уха. — Я здесь! Я здесь!
— И, кажется, пьяна, — пошутил я.
— Ха-ха, будто я когда-нибудь отрывалась без тебя.
Я закатил глаза.
— Ты такой хороший друг.
Она молчала.
Проклятье. Я чувствовал ее грусть, и ненавидел, что именно я был причиной, почти так же сильно, как ненавидел своего отца за то, что он был моим законным попечителем.
Если бы мне уже было восемнадцать лет, то я боролся бы за то, чтобы остаться в Вашингтоне.
Вместо этого я находился в Луизиане.
В чертовой Хауме, штат Луизиана.
— Твои занятия начинаются завтра? — веселый голос Эм вернулся.
— Да. — Я посмотрел в потолок. — А еще у меня завтра встреча с футбольным тренером.
— Все пройдет прекрасно! — Даже через чертов телефон чувствовал ее притворный энтузиазм. Она была неправа. Уже ничто никогда не будет прекрасно.
Не без моей мамы.
Не без моего лучшего друга.
И, будь я проклят, если это не было болезненной правдой.
Когда я повесил трубку, то понятия не имел, что это будет наш последний настоящий разговор.
И, опять же, Эм тоже этого не знала.
Иногда жизнь бывает такой же внезапной, как и смерть.
Глава 4
ЭМЕРСОН
Настоящее
Легкие горели, и я все быстрее и быстрее передвигала ногами. Темп музыки был неумолим, и в голове от напряжения стучало.
— И пять, шесть, семь, восемь! — крикнула тренер, стоящая перед нами. — Наклон, шаг, хлопок, хлопок… Мэри, я это видела. Выпрями пальцы! И движение вправо, влево… Мэри! Я же сказала, выпрями пальцы! Никаких вялых рук!
Я стиснула зубы и безупречно закончила тренировку.
Как будто это имело значение.
Я всегда безупречно выполняла все движения, пока училась в колледже, тем более сейчас, два года спустя.
И все равно меня отсеивали.
Но я не переставала пытаться; если уж на то пошло, только это заставляло меня стараться еще сильнее. Худшая часть в отборе в профессиональную команду черлидинга заключалась в ограничениях, касающихся питания, список которых выдавался всем девочкам, даже тем, кто еще не был в команде. Диетолог команды часто отводила меня в сторону и спрашивала, почему я не придерживалась списка одобренных продуктов.
Когда я говорила ей, что придерживалась… меня обвиняли во лжи. «И, Господь благослови твое маленькое сердце», — пела диетолог в полголоса. — «Черлидеры «Ковбоев» Далласа — это не просто американская команда черлидинга, а команда мирового масштаба! Черлидером нашей команды не может быть кто-то, недобросовестно выполняющий рекомендации данные команде, независимо от того, насколько великолепен твой шпагат». Или мой личный фаворит фраз: «Но выше голову, у тебя действительно красивое лицо».
Словно мое лицо существовало отдельно от остального тела.
Тела, которое я постепенно полюбила.
Несмотря на то, что все тренеры смотрели на него так, словно оно было дефектным.
Я уже в третий раз участвовала в отборе в команду поддержки «Смельчаков» Белвью.
Я съежилась от мысли о том, что они скажут на этот раз.
У меня был университетский опыт.
Вокальные данные.
Талант.
Но мне не хватало одного.
Способности протиснуть свое тело в сороковой размер, или в сорок второй, или сорок четвертый, или в сорок шестой. И кого за это можно поблагодарить?
Еду, черт бы ее побрал!
Я отказывалась голодать, особенно после всего, что произошло. Я вздрогнула и как можно дальше затолкала воспоминания.
«Я обещаю», — шептал он.
Он солгал.
— Вас проинформируют, если выберут в команду! — прозвучал голос тренера из передней части комнаты. — Если с вами не свяжутся, значит, вас не выбрали, и вам будет отправлено официальное письмо с вашими оценками и критикой. — Потом тренер кивнула: — Всем спасибо. Удачи!
Я выпила оставшуюся в бутылке воду и схватила свою сумку.
— Эй, хорошая работа, — Мэри, которая отказывалась выпрямлять пальцы, широко мне улыбнулась.
Я помнила ее с прошлого года. Тогда никто из нас не прошел. Она была похожа на оболочку прежней себя. Такое происходит, когда неправильно придерживаешься диеты и забываешь, что пища — это то, что необходимо для того, чтобы жить.
Она издала вздох, который я слишком хорошо знала, потому что как раз собиралась точно также вздохнуть.
Казалось, история вот-вот повторится.
Одна из девушек, которая была в команде последние четыре года, пронеслась мимо нас в слезах. Побросав свои вещи в сумку, она свирепо посмотрела на всех нас, а затем поплелась к двери. Я нахмурилась, глядя ей в спину, затем потянулась за своей бутылкой с водой, разделяя с Мэри непонимающий взгляд.
— Эмерсон! — крикнула тренер. — В мой офис, сейчас же!
— Думаю, — прошептала Мэри, — тебе вот-вот повезет.
Глава 5
МИЛЛЕР
— Больно! — зарычал я, хлопнув руками по столу физиотерапевта. — Ты пытаешься меня убить? Покалечить? Показать, какая ты сильная? Проклятье! Прекрати меня наказывать!
Глаза Вэнди были стальными. Как и ее руки. Она не сдвинулась с места и продолжила разминать мое ноющее бедро, словно пыталась сломать его пополам.
— Дыши. — Она надавила сильнее.
Я стиснул зубы и попытался не потерять сознание.
— Я пытаюсь!
— Ты напряжен. — Ее мягкий голос был причиной того, что мне всегда нравилось с ней работать. Сто пятьдесят сантиметров и сорок килограмм абсолютного ужаса.
В первый раз, когда она предложила со мной поработать, я над ней посмеялся.
И ушел, слегка прихрамывая, и выпив четыре таблетки ибупрофена.
Вэнди утверждала, что ее семья произошла из древнего рода ниндзя, а так как она работала на Питсбургских «Пилотов», мы все ей верили. Даже наш квотербек обходил ее стороной.
— Почти готово, — успокоила Вэнди, еще раз поглаживая мою ногу, прежде чем вонзить в нее локоть.