Но мать была довольна, в кои-то веки. Постоянно хвалила Ксеню. Одногруппники и однокурсники не пропустили изменений. У нее появился парень — Максим. Пробивной и перспективный, со связями и неплохо разбирающийся в «нынешней обстановке». Хороший. Красивый так, как может быть красив парень, сохраняя мужественность. Не то чтобы внимательный или понимающий, конечно… Посмеивающийся, если она заводила речь о рисовании или каком-то хобби-классе. Но вполне себе обходительный: цветы и подарки, походы в кафе и даже пару раз в ресторан… На концерты и в театр, на необходимые и положенные премьеры. Знакомство с родными и друзьями. Одобрение… Она все так же в совершенстве умела притворяться и врать как окружающим, так и самой себе, что это именно то, что необходимо и сделает ее счастливой. Построит как раз ту жизнь, к которой стоит стремиться. Жизнь будет стабильной и обеспеченной, а разве не это — эталон успеха?
Через год они расписались. Им квартиру подарили. Однокомнатную, зато свою. Оба закончили университет с отличием и были устроены расторопными родственниками в «хорошие» места. Максим даже с прицелом на будущее руководство фирмой — отец бизнес развивал.
И жизнь понеслась, полетела куда-то ежедневной суматохой! Максимальные усилия на работе, чтобы себя с лучшей стороны проявить, оправдать доверие, что взяли. «Лучше, выше, сильнее» — это про нее. Да и Макс старался, не отнять, выкладывался всегда по полной…
Она вдруг полюбила горечь. Поначалу позабыла про некогда любимый латте и капучино. Перешла на крепкий кофе без молока и сахара, вызывая удивленные комментарии недоумевающих родных. А после открыла для себя и какао, так же заваривая тот только кипятком, до вяжущего язык вкуса, словно предельно горький шоколад. Настоящий, в котором нет сладости.
Вот и сейчас какао пила. Именно такое.
— Что на ужин? — муж зашел на кухню, окинув Ксеню скользящим взглядом.
Половина двенадцатого ночи, между прочим. Он только приехал. Разумеется, она не станет спрашивать откуда. Знает, что услышит «офис».
Может, даже правда.
Интересным было иное: ей абсолютно ровно, пусть это и не так.
Ксеня знала, что муж иногда «погуливал». Снимал стресс, так сказать, теми, кто услужливо оказывался под рукой. Физиология. Не то чтобы это сказывалось как-то на их семейной жизни или отношениях. Те оставались такими же размеренными и спокойными, словно пятнадцать лет назад. Главное — гадости не приносил. Ни в каком смысле. Следил за этим, да и Ксения пару раз давала понять, что проблем не потерпит. Здоровье ее беспокоило. А вот остальное…
Усталость какая-то… Может, и не права. Выдумывает…
— Мясо, салат, рис. Домработница приготовила, — ответила, глядя в окно.
Макс скривился. В отражении стекла увидела.
— Мне не нравится, как она готовит, — фыркает, но тем не менее берет из холодильника мясо и салат. А потом опирается о подоконник и начинает есть стоя, поглядывая в ее сторону.
— Учту, — делает еще глоток.
Разумеется, он не ждет, что жена сама начнет готовить. Некогда просто: у Ксении работы и дел не меньше, чем у Макса. Тем более и повар из нее — тот еще, похуже этой домработницы. Пробовали когда-то, в самом начале. Она честно старалась овладеть данной наукой. Но… не ее. И все.
К тому же дочка: частная школа, дополнительные занятия, секция танцев — это все отнимало время помимо основной работы. Так что Макс не мог да и не пытался никогда попрекнуть ее ведением, точнее неведением, домашнего хозяйства.
Он сделал выбор и настоял. Она не хотела ребенка, как-то не тянуло никогда. Чересчур хорошо помнила, как ее мать вечно попрекала. Даже сейчас попрекает. Как тут своих воспитывать, чтоб пародией родительницы не стать? Еще кому-то психику исковеркать? Упаси Боже! Но муж, да и вся родня, «проели плешь», вновь давя на извечное «что с тобой не так?» и «все должно, как у людей быть, зачем ты выделываешься?».
А она не выделывалась. Просто не чувствовала себя готовой к подобному. Не хотела и все…
Но нет, сейчас Ксеня не жалела, что у них была Марго. Иногда ей казалось: дочь умнее и мудрее ее самой. Порою с жадностью даже какой-то погружалась в этот детский мир суматохи и таких «важных» проблем. Никогда над ними не смеялась. Остро помнила, как ее всегда слова матери задевали, шрамируя душу. С дочкой теперь, будто свое что-то, упущенное и потерянное, почти и забытое уже, отыскать пыталась.