— Типа того, — согласился Леня, вновь глянув на Ксению, все еще выглядевшую ошеломленной. — Но Ксюша с ней как раз совпадет. То ли характером, то ли духом… Кармой, короче, — заметил, не прекращая улыбаться. — Честно говорю, все не мог уловить, что мне в ней знакомо, не виделись же ни разу, только познакомились, а оно вот как… Совпала с фигурками, — он с той же улыбкой посмотрел на то, с каким трепетом Ксения продолжала статуэтку держать.
И это выражение восторга у нее в глазах… Выходило так, что его авторство этой статуэтки порадовало ее почти так, как шоколад. А он, да, еще не забыл, как она на тот десерт отреагировала… И как его самого это откатом зацепило.
Короче, по всему получалось, что зря он стерегся, не отвратило ее вообще. И так бывает, значит.
— Ты серьезно мне ее даришь? — так, словно, все еще не могла в это поверить, тихо уточнила Ксюша.
И счастливая вроде, а все равно та отрешенность ощущалась.
— Дарю, — улыбнулся Леня под веселый смех Ольшевского.
— Вот видишь, как человека порадовали, — подмигнул приятель. — Ошеломили.
— Думаю, этого мало, статуэтка та у нее уже была, — продолжая наблюдать за Ксенией, покачал головой. — И вот я уверен почему-то, что Ксюша не позавтракала, как и мы с тобой. А у меня перед человеком долг: я ее таким паршивым кофе на заправке напоил, что стыд и позор, надо исправляться, — подмигнул он Саньку, который сразу просек, куда Леня клонит. — Вот что-что, а хороший завтрак и кофе настроение кому угодно поднимет…
— Точно! О делах мы всегда успеем поговорить, а вот перекусить в хорошей компании — редко случай выпадает. Поехали, Ксюша, махни пока на все рукой, пару часов сделаем перерыва, планы обсудим в нерабочей обстановке.
Ольшевский быстро подошел к Ксении, отобрал статуэтку и, не дав Ксюше ни возразить, ни сориентироваться, настойчиво потащил к выходу из кабинета.
— Пальто ее прихвати, — кивнул в сторону Лени.
— Уже, — с усмешкой отозвался тот, сняв знакомое пальто с вешалки.
— Эй! Это, вообще, незаконно против воли с работы утаскивать, и я не голодная, правда!.. — Ксюша наконец-то пришла в себя достаточно, чтобы возмутиться, но они ее, понятное дело, не слушали.
Еще активней подтолкнули из кабинета, Леня пальто на плечи набросил. «Зажали» с двух сторон, ведя к лифту.
— Смирись, Ксюша, это похищение, — глядя на ее растерянную и немного недовольную гримасу, посоветовал Леня, подмигнув. — Я же тебе говорил, что ты в опасном месте работаешь, — напомнил их ночной разговор в машине. Кивнул в сторону Санька, который с ухмылкой слушал их.
Чем заставил ее улыбнуться куда шире.
— Но ты же говорил тогда, что сам к этому отношения не имеешь? — поддела она Леню, явно приходя в иное расположение духа. Куда более боевое и задорное.
— Иногда жизнь заставляет действовать по обстоятельствам, — развел он руками, словно бы снимая с себя всю вину.
Чем заставил Ольшевского расхохотаться.
— Правильно, временами промедление опасно! — хлопнув его по плечу, подтвердил Санек, всех затолкнув в лифт.
На несколько мгновений повисло молчание, пока все улыбались. Казалось, что и Ксеня расслабилась. А потом она с некоторой неловкостью глянула на Леню.
— Это правда ты статуэтку сделал? Своими руками? — будто стесняясь своего интереса, все же уточнила.
Они с Ольшевским переглянулись, кажется, оба давясь усмешками.
— Правда. Этими самыми, — он поднял ладони, как раз когда лифт остановился.
Она же перевела взгляд на его руки, причем с тем самым выражением восторга, которое уже, честно сказать, немного хмелило ему голову.
— Ну все, Леня, — расхохотался Санек, заметив это. — По ходу, Ксеня запала на твои руки. Влюбилась в них, — пошутил Ольшевский, тем же макаром выталкивая всех из лифта, где они так и толклись на пороге.
Ксюша рассмеялась, но было заметно, что смутилась и покраснела. Да и взгляд отвела. Жаль…
— Ну, во мне много хорошего, влюбиться можно не только в руки, — легким тоном отшутился Леня, стараясь разрядить атмосферу, чтобы избавить Ксеню от неловкости.
Глава 9
Что-то сегодня точно было не так или с ней, или с этим мужчиной, которого Ксеня уже, вроде бы, знала. И дело вообще не в керамике, сколько бы Ольшевский по-доброму не поддевал ее тем первым ступором, когда Ксения узнала: Леонид — автор и ее любимой статуэтки. Да и нескольких других великолепных лотов, которые они уже продавали.
Неожиданно, конечно, она не спорила. И здорово. Но вовсе не потому же у нее рядом с ним вдруг горло стало перекрывать горячим и душным комком, а внутри живота появился странный и давным-давно позабытый трепет — те самые «бабочки», что, словно какая-то искристая внутрення щекотка, не позволяли ей дыхание перевести. Все тело, будто перед грозой, — наэлектризованно.