Затем, поднимаясь неспешно, он запускал под свою сень очередную партию несчастных, обречённых на неминуемую и жуткую гибель.
Приближаясь к адскому прессу, наш герой уже мог различить, как задние ряды очередной партии, подлежащей превращению в сочащееся кровью месиво, лихорадочно пытаются избежать то, чего избежать невозможно. Как разворачиваются они с искажёнными от ужаса лицами и пытаются бежать против движения несущейся с бешеной скоростью асфальтовой ленты, и падают, головами ударяясь о тяжёлый асфальт и теряя сознание.
– Это всё ж облегчает им последний момент. – Успел подумать Коля чисто автоматически, когда он увидел гурьбу знакомых уже пацанят с клюшками, попытавшихся, видимо, из спортивного упорства, воспротивиться неминуемому, но стройными рядами низвергшимися навзничь и откатившимися в провал, образовавшийся при поднятии молота.
Он заметил, как с нижней поверхности молота стекала ручьями кровавая жижа и отваливались прилипшие обломки костей с сочащимися красным бесформенными тряпками, ещё недавно бывшими одеждой.
Здесь, на последнем рубеже, встретилась ему и женщина в красном. Она, как и остальные, не хотела для себя такой жуткой участи. Резко развернувшись по направлению от адского провала, она попыталась рвануться навстречу напиравшему людскому потоку, но была сметена с ног. Падая, она протянула с мольбой в глазах свою миниатюрную ладонь Коле.
Лицезрение ужаса, от одной мысли о котором обычный человек может сойти с ума, выбило в одно мгновение всю её недавнюю спесь.
Однако ж, наш герой не успел оценить изменение в характере прекрасной незнакомки, поскольку понял, что подходит и его очередь заехать в тоннель.
И тут до него дошла простая мысль. Всё встало на свои места.
Всё было предельно просто – настолько просто, что он, не сдержавшись, залился истерическим хохотом.
Он был уже мёртв – мёртв с того самого момента, как пьяная девица, выехав на тротуар, сшибла его на своём «Лексусе».
Он понял, что то, показавшееся ему лёгким прикосновение, было, на самом деле, смертельным ударом сзади, от которого он пролетел несколько десятков метров и грохнулся оземь. Именно безвозвратной и непоправимой мёртвостью его объяснялось то, что он не нашёл мобильник при себе – как мертвец может позвонить в мир живых?
Сразу нашлось объяснение странным диалогам юных спортсменов – скорей всего, они ехали на свои хоккейные соревнования на автобусе да так и приехали всей командой прямиком на тот свет, когда им навстречу выехал КАМАЗ, водитель которого – тот самый тип в засаленной кепке и дермантиновой куртке, втянувший голову в плечи при виде пацанов.
Женщина. Кто знает, от чего умерла женщина в красном? Но это вообще уже не имело значения. Ничего не имело никакого значения…
Так вот куда на самом деле отправляются души: ни в рай, ни в ад, а…
Шварк…
Вера Павловна и общество потребления
Всем (почти всем) известна притча о девятом сне Веры Павловны. Ныне умеющий читать человек гораздо больше знает именно о девятом сне Веры Павловны, чем о её предыдущих восьми снах вместе взятых.
Мне почему-то не кажется, что многочисленные отсылки к роману Чернышевского «Что делать?», кидаемые Пелевиным в конце рассказа о злоключениях Веры Павловны, действительно сподвигнут читателя к обращению к тексту данного романа.
«Что делать?» воспринимается, скорее, как символ, обозначение, ибо позволяет при упоминании названия романа поднять целые пласты воспоминаний и культурных ассоциаций – вспомним хотя бы небезызвестные:
«Кто виноват?» и «Что делать?» – два извечных вопроса на Руси»
или
«Кто виноват?», «Что делать?» и «Кому на Руси жить хорошо?» – на Руси три извечных вопроса».
Вкратце идея «Девятого сна Веры Павловны» выведена в эпиграф рассказа – это слова Л. Витгенштейна, содержащиеся в «Логико-философском трактате», – «солипсизм совпадает с чистым реализмом, если он строго продуман».
Если же серьёзно, то в рассказе повествуется о некоем ангелоподобном существе – Вере Павловне, осуществлявшем в конце 80-х годов прошлого столетия свою трудовую деятельность в одной из многочисленных уборных столицы.
Я, наверное, не совсем корректно выразился об ангелоподобном существе. Просто навеяло – ангелы существа бесполые и неопределённого возраста. Хотя, возможно, у меня просто превратное представление об ангелах.
Подругой Веры Павловны являлась Маняша. Впоследствии, правда выясняется, что она, по всей видимости, – не более чем мираж, не существующий вне головы героини рассказа.
Из диалога Веры Павловны со своей второй сущностью, для нее становится очевидной та простая мысль, что мы сами вольны создавать реальность.