После данного диалога заканчивается часть вступительно-описательная и разворачивается основное действо. Для начала (для эксперимента) Вера решает сконструировать окружающую её реальность в своём вкусе. «Например, чтоб здесь на стенах появились картины и заиграла музыка».
Действительно, через некоторое время в уборной произошли перемены и из простого сортира она превратилась в туалет – сменилась, если можно так выразиться, парадигма отхожего места.
Наряду с увеличением платы за услуги, сменился и антураж – советский блёклый кафель был заменен на плитку с изображением цветов, появились бархатные портьеры, а на стене у входа повешена была картина, изображающая преследуемую волками тройку белых лошадей, везущих сани, заваленные сеном, в которых сидели два мужика-гармониста и баба (Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несёшься?).
Затем новый Верин начальник принёс магнитофон, процедура избавления от отработанного материала определённым образом облагородилась, поскольку Вера теперь включала классику – от Баха до Вагнера.
Но, как известно, нет ничего более соответствующего перестройке, чем постоянная смена парадигм – место общественной уборной занял через некоторое время магазин или как мы это заведение сейчас называем «минимаркет», ибо реализовывалась в нём буквально всё: от жвачки и бижутерии до радиоэлектроники и одежды.
Верина жизнь, казалось бы, изменилась в лучшую сторону – работы стало меньше, а денег, наоборот, больше. Казалось бы…
В какой-то момент Вере стали видеться фекалии буквально везде: на прилавках магазина, на его посетителях – в форме чёрных очков, кожаных курток и джинсов («некоторые вещи, надетые на них, упорно выдавали себя за говно, или, наоборот, размазанное по ним говно упорно выдавало себя за некоторые вещи»). Название «туалетная вода» на флаконах, выстроившихся на прилавках, где ранее находились писсуары, обретало, порой, в её видении свой буквальный смысл.
Читателя наверняка может заинтересовать вопрос о том, чем были обусловлены такие видения, было ли обязаны они прозрению героини относительно ближайшего будущего России (тогда ещё СССР), или же у Веры Павловны в какой-то момент сорвало технический этаж, а если проще – чердак, – ветрами перемен, свистевшими тогда над страной?
А может быть, это вовсе даже не было прозрением, а навеяно прочтением бодрийяровского «Общества потребления», что в дальнейшем повлекло в полном соответствии с концепцией солипсизма конструирование реальности в определённом направлении?
В такой мысли укрепляет тот факт, что Вера Павловна – весьма и весьма опытный читатель, что становится очевидным при исследовании истории её жизни.
По мере продвижения по тексту рассказа становится очевидным, что героиня знакома с творениями Блаватской, Рамачараки (Аткинсона), Майринка, Достоевского с его «Преступлением и наказанием», а также Шопенгауэра и Набокова.
Стоит ли упоминать о Фрейде с его «дьявол дарит своим любовницам золото, а после его ухода оно превращается в куски кала» и отсылающим к более древнему «золото – только адские извержения – mammon ilu man man».
Кроме того, судя по направленности рассуждений Веры (вспомним её обращение к Маняше: «…получается, что поиск смысла жизни – сам по себе единственный смысл жизни»), мы можем также констатировать, что она в немалой степени была осведомлена и в вопросах экзистенциальной философии и онтологии. Впрочем, об этом мы можем лишь догадываться – более конкретных указаний в рассказе не даётся.
Можно представить себе склонившуюся над томиком или распечаткой листков «Общества потребления» Веру Павловну. Скорее всего, чтению она посвящала периоды времени между часами пик, то есть примерно с половины десятого до половины двенадцатого утра.
Можно, конечно, представить Веру Павловну, читающую Бодрийяра по дороге на работу и с работы – в сонном вагоне метро, однако, во-первых, это будет выглядеть уже не столь феерично, а во-вторых, Пелевин не даёт нам никакой информации на тот счёт, передвигалась ли Вера Павловна на работу и с работы на метро или же на ином виде общественного транспорта.
Нельзя исключать, что Вера Павловна жила в двух кварталах от Тимирязевского бульвара.
Впрочем, судя по тому, что у героини была привычка отсыпаться в одной из кабинок подведомственного учреждения, читать ей приходилось по ночам. По-видимому, в одну из таких бессонных ночей, когда Вера Павловна взбиралась к вершинам духа, она одолела и «Общество потребления», ну, или, по крайней мере, главы, предшествующие сравнительной аналитике.