«Простоволосая и пышнотелая, с крупными чертами бледного лица, она как бы пребывала вне времени, в вечности» – описывает эту женщину писатель, продолжая далее. – «Головину почему-то пришло в голову высказывание одного поэта: «есть женщины в русских селеньях».
Даже в этой маленькой детали, при описании столь малозначительного персонажа Хлебников переиначивает Борхеса, который, как мы все помним, описывал старого гаучо, символ аргентинского Юга, как смуглого, сухого с мелкими чертами старика.
Читаем далее опус Г. Хлебникова: «Стёпа устроился у заиндевелого окошка. Темнота окутывала тайгу. С кухни доносились запахи мокрого, поганого тряпья, которым обычно протирают столы в подобного рода заведениях, и запах мясного бульона.
Хозяйка шваркнула об стол тарелкой с пельменями, упруго скакнувшими от удара, а затем, когда Головин уже почти покончил с ними, принесла сметану к ним.
Степан запивал еду холодной водкой. Без особого удовольствия ощущая во рту мерзкий привкус дешёвого пойла с нотками гнилой картошки позапрошлогоднего урожая, он лениво обводил взором помещение. За другим столом сидели трое гопников: двое были похожи, скорее, на простых колхозников, третий в вязанной шапочке, которую он не снимал даже в помещении, с чертами лица чёрной расы, глушил водку стаканами, закусывая селёдкой с луком».
Неминуемо приближается развязка – в Головина начинают кидать кольцами лука и кусками жёваной селёдки, назревает скандал. Один из кусков селёдки попадает в стакан с компотом, слегка выплеснув его содержание на замызганную скатёрку.
Ещё до того, как Степан успевает додумать до конца фразу: «сделаю вид, что ничего не заметил и выпью компота с селёдкой – всё равно в желудке перемешается»; хозяйка встревоженным голосом сообщает, называя Стёпу по фамилии, что ему не стоит обращать внимания на пьяниц за соседним столом – один из них недавно откинулся, вот они и отмечают это событие. Всё как обычно, ничего из ряда вон выходящего.
Посмотрим, как пишет Хлебников, нагнетая атмосферу, далее: «Головину не показалось странным, что женщина называет его по имени, но он почувствовал, что примирительные слова только ухудшили дело. До этого момента глупая выходка гопников задевала случайного человека, в сущности, никого, теперь же выпад оказался направлен против него лично, и это могло стать известно соседям.
Головин отстранил хозяйку, повернулся к гопникам и спросил, стараясь подражать их манере общения: «Чё надо?»
Парень в шапочке поднялся, пошатываясь. Стоя в двух шагах от Головина, он орал ругательства, словно опасаясь, что его не услышат.
Он хотел казаться пьянее, чем на самом деле, и в этом крылась жестокость и насмешка. Не переставая сыпать ругательствами и оскорблениями, он подбросил кверху кнопочный ножичек, так называемое «пёрышко», ведя за ней взглядом, поймал на лету и вызвал Головина драться. Хозяйка дрожащим голосом вставила, что Головин не вооружен. В этот момент произошло нечто неожиданное.
Застывший в углу старый уркаган, который показался Головину символом Севера, бросил ему под ноги заточку. Словно сам Север решил, что Головин должен принять вызов».
Далее следует неизбежный финал. Приняв вызов, Головин выходит за порог пельменной. «Головин крепко сжимает заточку, которой вряд ли сумеет воспользоваться, и выходит в тайгу».
Как мы уже и говорили, финал рассказа оставляет читателя наедине со своими мыслями. Умер ли герой в лечебнице и не является ли его смерть в неотвратимом поединке с откинувшимся из зоны гопником лишь игрой угасающего сознания или же смерть в тайге является единственно возможной и недвусмысленной?
В пользу первого нам говорят намёки в тексте рассказа – сходство хозяйки «Пельменной № 1» с вечно нетрезвой медсестрой, пользовавшей Стёпу капельницами с цефтриаксоном и физраствором в больнице, а также её обращение к нему по фамилии, хотя ранее, казалось бы, они знакомы не были.
В пользу второго свидетельствует буквальное прочтение – нет ничего более обыденного, чем смерть от пера гопника, знающего, что в драке ему равных нет, то есть фактически он ничем не рискует, и поэтому подначивающего случайного встречного на самоубийственные шаги.
Что ж, проследуем далее в исследовании творчества Хлебникова.
Само название наиболее известной новеллы Хлебникова «Тав» свидетельствует о противопоставлении её «Алефу» Борхеса. «Тав» – последняя буква иврита, в то время как «Алеф» – его первая буква.
«Тав» означает «знак» и «ноту».
«Тав», в отличие от «Алефа», который, как мы помним, находился в подвале дома на улице Гарая в Буэнос-Айресе, находится на чердаке дома одного из знакомых Хлебникова – Карлуши Дустова – двоюродного брата женщины, которую писатель полюбит впоследствии.