Я хмыкнул. Санька быстро взглянул на меня и добавил:
— Он и с тобой должен расплатиться. От него не убудет. Просто мы его должны найти раньше, чем мои бывшие сослуживцы. Так?
Санька остановился и требовательно на меня посмотрел. Мы с ним стояли посреди вечерней Мясницкой, среди спешащих с работы людей, образовывая маленькое замкнутое пространство сговора.
— Вроде так, — согласился я. А что мне оставалось?
— Ну, тогда держи! — Санька торжественно протянул мне пятерню. — Два опера — не один опер! Не уйдет!
И мы несколько секунд мерились крепостью рукопожатия и серьезностью взглядов. После чего наша маленькая банда решила, что пора снова звонить Светику.
Встречаться со мной сегодня Светик явно не жаждала. Это меня слегка обрадовало. Значит, «наш рав» еще не готов. Когда я позвонил ей в первый раз, еще из «Гоголя», Светик сказала, что говорить сейчас не может, спешит, ничего о своих планах не знает, только то, что вечером должна мелькнуть в «Билингве», и чтобы я перезвонил ей на мобильник. Теперь-то я уже знал, что «Билингва» — это последнее место, где можно поговорить со Светиком, поэтому охотно принял предложение Саньки выманить ее в находившийся неподалеку клуб, раз уж у него есть эта членская карточка.
— Неа, — зевнула Светик, — че-та ломает тащицца. А че за клубец?
— Это рядом с «Билингвой». «Петрович», — прочитал я название с Санькиной карточки.
— А, так бы и говорил. А ты как туда заполз?
— Молча.
— Ахха… Ну, тада выползай наверх через тридцать серебреников, встреть.
— Хорошо.
— Мутант!!! — вдруг заорала она так, что даже Санька подпрыгнул. — Ты еще не отключился? Ахха. Че хотела… Серебреник — это я так о минутах, а не о монетах. А то этта… меня же Фима предупреждал, что ты не метафоричен ни разу…
В клуб пришлось идти через большой двор. Мы поколотили железную дверь, и два красивых охранника, придирчиво обнюхав Санькину карточку, позволили нам спуститься в подвал. Я оказался в настоящем школьном гардеробе. Ну да, такой как был у меня в начальной школе. Санька подмигнул и повел меня на экскурсию. Советская кухня. Коридор коммунальной квартиры. Таблички, рисунки, узнаваемые вездесущие вещички, топорные бюсты… В общем, настоящие потроха покойного СССР. Большой зал, на круглых столах сухарики из черного хлеба. Вокруг — разносортица разноцветных стульев. Меню нам принесли в картонной конторской папочке. Сколько таких папок с «делами» я развязывал. Некоторые строчки меню хотелось петь на мотивы советских песен, вбитых в нас навсегда.
Саньку здесь не то, чтобы знали, но сделали вид, что вспомнили. До прихода Светика нам успели принести горку знакового «столичного» салата. Он имел тот самый вкус. И даже чуть лучший. Санька грустно оглядывался, словно прощался одновременно и с голодным детством, и с сытой зрелостью. Потом с надеждой уставился на меня:
— Ни хрена у них не выйдет, Боренька, так?
Хорошее слово «они», емкое. Мои старики абсолютно органично вписывались в этот киббуцно-социалистический интерьер прошлого века.
Я хмыкнул, представив, как разговаривали старики с Умницей. Он, насколько я понимаю, должен ошалеть от нестандартной ситуации. Конечно, Умница затеет какую-то игру. И я не знаю какую роль в этой игре он даст мне. Вполне могу оказаться пешкой, которой жертвуют. Собственно, уже оказался. Дал же он мне эту лжезадачу — добыть никому не нужный Плоткинский гет. Значит Умница, хоть и спас меня от стариков ценой своего паспорта, сразу же для равновесия морально подвинулся. Поэтому лояльность «Второму счастью» может стоить мне жизни. Даже если Светик не темнит. Значит, я уже не слуга двух господ. И на какое-то время в этой игре у меня лишь один партнер — Санька. Пока, конечно, ему не предложат за мою голову то, от чего он не сможет отказаться. Но это я постараюсь заметить. В принципе, все ясно — со Светиком я вижусь в последний раз и навсегда исчезаю из ее жизни. Мой единственный шанс когда-нибудь вернуться домой — найти вместе с Санькой этого Плоткина и, если повезет, получить возможность хоть какой-нибудь контригры против стариков.
— Смотри, не проболтайся про большую игру в казино, — предупредил Санька.
— А разве ты не подарил эту идею бывшему боссу?
Он зло сощурился:
— Мяч круглый.
Светик, конечно же, опоздала. Она плюхнулась на расшатанный венский стул, начала раскуривать трубку. И сразу же громко и недвусмысленно не полюбила Саньку:
— Значицца у нас сёдня лубоф втроем? Предуведомлять нада, Мутант.
Светик выглядела практически так же, как и накануне. Разве что в известковую бледность лица слегка подмешали синьки.
Санька начал устанавливать контакт и расплылся в приветственной улыбке:
— Александр. Мне много о вас рассказывал Боря. А почему вы его называете мутантом? Что вам заказать, Света? Вот меню.
— Мне уже задали корм, — сказала Светик неприязненно. — Тут мартини льют? Мутант — это не по жизни, это профессиональное. Вам это вредно.
Но Санька твердо решил «раздоить» Светика и был само терпение:
— Света, мартини это само собой. Но хотя бы десерт?
Светик метнула в меня дротик взгляда и страдальчески сморщила личико. Как у нее кожи на эти складочки хватило?
— Этта че за ретардация, Мутант? — вопросила она, дернув головой в сторону Саньки.
— Так как насчет десерта, Света? — Санька не отвлекался от сценария. Он почему-то считал, что в этом случае сладкое лучше развяжет язык, чем спиртное.
— Ну пусть, лана. Не сладкий тока, — Светик к Саньке так и не повернулась, явно ожидая ответа от меня.
— Не сладкий десерт? — хмыкнул Санька.
— Ахха, — она все-таки на секунду отвлеклась от меня и прошлась по Саньке печальным предгрозовым взглядом. — Этта оксюморон, Александыр.
— Саша, кстати, один из лучших московских сыщиков, — сказал я, чтобы вызвать хотя бы настороженный интерес. — И вообще, очень толковый человек.
Светик грустно свела угольные брови и вздохнула, как умирающий холодильник:
— Толковый мент — этта тож оксюморон.
Санька поднял голову от меню и бодро объявил так вовремя подошедшему официанту:
— Смешай девушке мартини. Сухой. Маслину не забудь. Так? И десерт «Артек», но чтоб не слишком сладко было. Понял? — он улыбнулся Светику абсолютно обезоруживающе. — Так?
Светик, качаясь на хлипком стуле, грустно пробасила каким-то своим высшим силам:
— Это уже ваще… Артек! Это просто падеццки… Александыр, признайтесь, вы — педофил?
Санька самодовольно хмыкнул:
— Это зависит лишь от того, сколько вам лет, Света!
— Смайл, — тускло констатировала Светик.
Я понял, что надо направить лошадь разговора в нужном направлении, а то может понести. А кое-кому еще хорошо бы и плеткой вмазать. Только как это сделать? Светик была настроена слишком уж негативно и никакого расслабленно-светского разговора не предвиделось. Я не нашел ничего лучшего, чем пойти ва-банк и, осклабившись, сообщил:
— Светик, в нашей стае прибавление. Нам с тобой очень повезло. А Эфраиму Плоткину наоборот, сильно не повезло. Потому что он оказался должен не только гет своей жене, но и много денег лучшему сыщику Москвы — Саше Муравьеву.
— Апостолу, — кивнула Светик.
— Что «по столу»? — переспросил Санька.
— А по инжиру, — пожала плечами Светик. — Проверка связи. Не дворянин, значицца. Ну да тождественно… А че это нам так свезло, Мутант?
— Кто-то из нас счастливчик? — предположил я.
— Ахха… Ты! — заржала Светик так, что вилки встрепенулись. Я тоже грустно усмехнулся. Кстати, а отчего это Светику так в этом месте стало смешно? Для нее я действительно вполне успешен — живу и работаю в лишь слегка недоразвитой стране, практически в частном интерполе, приехал в Москву в командировку… Умница все-таки редкостная сука, такса с ногой. Кажется, девица знала многовато…
Санька наконец-то решил слегка приобидеться. Он побарабанил по столу пальцами, устремил на Светика честный-честный взгляд и продолжил начатую мной игру: