- Эти законы были приняты лишь Бурыми и Гризли, мой товарищ Ледяной, - не дрогнув ни единой ресницей, повернулся к Отцу Аметист, когда я понимала очень отчетливо, что все они прекрасно знают друг друга, и, видимо лишь по этой причине, могут вести беседу практически посреди вновь начинающейся войны.
Возможно даже их связывало то же страшное и жестокое прошлое, что и Ледяного с Каратом.
- Эти законы были озвучены нашими предками еще до нашего рождения, и если кто-то не принимает их, это не значит, что данные правила не существуют, - глаза Карата коварно полыхнули и чуть прищурились, пока у меня было впечатление, что идет какая-то замысловатая шахматная игра на нервах, которую затеяли эти Беры.
- В жизни рода Кадьяков не может быть того, что делает его уязвимым.
Судя по тому, что эту фразу Аметист сказал на полном серьезе и без доли лукавости, всё было гораздо сложнее и опаснее, чем мы могли подумать сразу.
- Жены, дети, семья… - окинув взглядом Звезду, Аметист не удержался все таки от колкой усмешки, добавив, - и прочие странные субъекты, которым нет места в нашем мире.
Не нужно было даже отводить глаз от нахального Амита, чтобы понять, что зарычал именно Ледяной:
- Та, кого ты называешь «прочим субъектом» - моя дочь! В ней течет чистая кровь твоего рода! И, поверь мне, она не уступит ни в силе, ни в ловкости любому твоему самому могучему воину!
Глаза Аметиста сверкнули весело, но при этом кровожадно, когда мужчина безразлично дернул своим плечом, растягивая губы в нахальной улыбке:
- Хочешь продемонстрировать?
Отец еще не ответил, а мое сердце дрогнуло и заледенело при виде того, как Аметист легко поманил к себе пальцем одного из своих Кадьяков, который не отличался по своим размерам от наших мужей, и чьи острые клыки были видно даже через сомкнутые губы, когда их кончики торчали, словно у саблезубого тигра!
- Отец, не смей! - рыкнул Лютый, подходя ближе к троим страшим Берам, и вручая бледную и взволнованную Злату, молчаливо наблюдающему за всем происходящим Малахиту и Вульфу, явно понимая, что при всей своей смелости и ловкости, сила молодой Звезды не безгранична.
- Я разберусь, - спокойно ответила Звезда, поправив косу и сбрасывая с себя разодранный окровавленный свитер, чтобы его лохмотья не мешали в ее битве.
Не дожидаясь ответа под заледеневшим взглядом Отца и насмешливыми глазами Аметиста, девушка прошагала вперед, смело глядя в глаза громиле, который усмехался и явно забавлялся всем происходящим, совершенно уверенный в своей быстрой победе.
Я даже не знаю, кто из них сделал выпад первым, в ужасе уткнувшись лицом в широкое плечо Нефрита, который дрогнул, и дернулся вперед, готовый оттащить безрассудно смелую, юную воительницу, но в последний момент почему-то затормозив и поспешно опуская меня на землю, подталкивая к Малахиту и Злате.
Ей-богу, не знаю, что бы случилось со мной от ужаса происходящего, потому что перед глазами поплыли черные круги и в голове зазвенело, когда за спинами наших старших, могучих и огромных Беров раздались звуки борьбы, а затем рычание, переходящее в хрип….мужской!
Пошатнувшись от переполняющих эмоций, когда казалось, что сердце колотится где-то в горле, и хватаясь за руку Малахита, чтобы не повалиться на подгибающихся ногах, я пыталась вытянуть шею, чтобы увидеть, что там происходит, понимая в тот момент только одно – Карата не было рядом с Ледяным.
И в образовавшемся проеме можно было отчетливо увидеть раздосадованную и краснеющую от ярости Звезду и Карата, который стоял рядом с ней, держа обеими ладонями за голову того самого могучего воина Кадьяков, которого Аметист кажется отправил на верную смерть.
На первый взгляд можно было бы подумать, что Карат, словно святой отец поставил на колени своего нерадивого сына, обхватив обеими широкими ладонями за лицо и поднимая его вверх, чтобы заглядывая в глаза прощать грехи…если бы эти самые глаза не наполнялись сначала яростью, а затем ужасом, в буквальном смысле наливаясь кровью, когда послышался жуткий омерзительный хруст.
Если бы Малахит не закрыл руками глаза мне и Злате, меня бы вырвало прямо здесь и сейчас, от осознания того, что Карат сломал череп Кадьяку, отчего по затаившемуся лесу эхом пронесся жуткий звук, словно грецкий орех попал в мясорубку!