Когда десятки фургонов вместе с оглоблями оказались в канаве, Блейд помахал Растуму копьем. Засуетились сотники, рассаживая людей в повозки. В первых поплыли безоружные и вполне безобидные сборщики навоза; затем Растум начал отправлять своих отборных головорезов. Пять тысяч свежих, жаждущих крови бойцов с криками побежали к краю канавы, усталые и измученные воины Кхада стали откатываться назад.
Воевода снова оказался рядом с Блейдом.
- Тебе придется повести их! - прокричал он Мои люди не умеют плавать на плотах.
Блейд кивнул и, спрыгнув с лошади, по грудь ушел в холодную воду.
Пробираясь к облюбованному им фургону, он заметил, что огонь со стен начал слабеть. Вероятно, запас стрел у лучников подходил к концу.
Как только первые двадцать фургонов со сборщиками навоза оттолкнулись от берега, Блейд начал спешно готовить к отплытию две сотни отборных солдат. Они грузились по десять человек в фургон, четвертым давались оглобли, чтобы упираться в дно канавы.
Закончив приготовления, разведчик встал в своей повозке во весь рост и, надсаживаясь, надрывая голос, заорал:
- Слушайте меня, воины! Следите за мной! Делайте, как я! Победа или смерть!
Огромная нефритовая глыба рухнула с небес и чуть не погребла под собой его импровизированный плот, вражеская стрела, пробив доспехи, вонзилась ему в предплечье.
- А теперь - за мной! - голос Блейда раскатился над возбужденной толпой, заполонившей возы. - Отчаливаем! Упирайтесь шестами в дно! Вперед!
Фургоны тронулись. И тут высыпавшие навстречу защитники города совершили непростительную ошибку: они так плотно сгрудились на стене, что мешали друг другу и не могли даже как следует размахнуться, чтобы нанести удар. Блейд отдал приказ, и его люди, не занятые греблей, принялись расстреливать толпившихся над ними катайцев словно беспомощных цыплят. К тому моменту, когда он, выпрыгнув из фургона, скатился за бруствер, там появилось достаточно места, чтобы сражаться в полную силу. Сопровождавшие его монги тоже перелезли через стену и, сдвинув щиты, выстроились за ним. Вокруг его группы тут же с вкрадчивым шелестом засвистели стрелы.
Они дрались с бешеным упорством, стоя по колено в груде трупов. Блейд, обливаясь потом, размахивал огромным, забрызганным кровью мечом, воины, прикрывавшие его с боков неистово орудовали копьями и топорами. Потом катайские солдаты полезли напролом, раздробив плотную группу. На Блейда насели сразу трое. Взмахнув мечом, он отсек одному голову, обратным выпадом пропахал в животе другого глубокую борозду, но сам получил сокрушительный удар топором по шлему. Ощущая отвратительную слабость в ногах, он был вынужден прижаться спиной к деревянному брустверу на краю стены и парировать сыпавшиеся на него удары. Но вот дыхание вновь вернулось к нему и, выбив оружие из рук нападавшего, он разрубил катайца пополам.
Однако вокруг оставалось еще слишком много солдат в деревянных панцирях. Блейд снова начал пятиться, скользя в лужах крови и яростно размахивая клин ком. Неожиданно рядом с ним очутился Растум. Пока разведчик, пользуясь передышкой, жадно ловил ртом воздух, воевода, работая мечом со смертоносной эффективностью, сильно поубавил число вражеских солдат. Катайцы сникли и начали отступать.
Растум белозубо улыбнулся Блейду и вытер кровь с рассеченного лба.
- Ну, приятель, твой план, как видишь, действует! Теперь они у нас в руках!
Разведчик обернулся и поглядел со стены вниз. Все новые и новые повозки причаливали к брустверу, выбрасывая в город свои груз Сейчас они перевозили гораздо больше воинов, чем в первый раз, монги со всех сторон облепляли каждый фургон, стремясь побыстрее переправиться на другую сторону. Неважно, что при этом многие сваливались в воду и тонули, жажда вступить в кровавую резню была гораздо сильнее страха смерти. Перед рвом снова выстраивались в боевые порядки пехотинцы Кхада. Сам Всемогущий, так и не вернувшийся на трон, застыл на вершине косогора, прикрывая ладонью от солнца свой здоровый глаз.
Блейд перевел дыхание и улыбнулся Растуму.
- Нужно послать людей перекрыть шлюзовые створы, тогда вода скоро уйдет из канавы, и Кхад со своими отрядами беспрепятственно попадет в город. Мы не можем допустить, чтобы Всемогущий замочил ноги.
Кривая усмешка перекосила лицо Растума.
- Хорошо сказано, Блейд. Конечно, мы этого не допустим.
Стена вокруг них была уже очищена от неприятеля. Уже высадилось несколько тысяч монгов, теперь они гнали защитников вниз, к городским домам.
Растум и Блейд спустились по лестнице со стены на небольшую площадь, заваленную телами убитых и умирающих. Большинство зданий вокруг уже полыхало ярким пламенем, и в воздухе, вместе с дымом, высокой пронзительной нотой висел непрекращающийся женский крик.
Здесь они остановились передохнуть. Сражение было практически закончено, и боевой угар начал потихоньку покидать разум Блейда. Он огляделся, ощущая только усталость и какое-то опустошение. Нужно сказать Растуму, что нельзя убивать Садду, раз она носит его ребенка, напомнил себе разведчик. Конечно, это опасно и нелогично, но он не может позволить убить свое дитя - даже в чреве женщины, к которой не питает теплых чувств. Что ж, придется еще раз рискнуть своим положением, заработанным с таким трудом, и попытаться переубедить Растума.
Воевода стянул с себя покореженный и изрубленный шлем и теперь платком вытирал с лица кровь и пот.
- Эти катайцы дрались как дьяволы, - проговорил он. - Клянусь черным Оби, я не ожидал от них такой удали. Но сегодня им не повезло.
Канава, вероятно, совсем пересохла - в город начали врываться монгские конники, которые вихрем проносились мимо них по площади. Их лошади были по брюхо вымазаны в грязи.
Блейд повернулся, собираясь поговорить с воеводой о Садде, но первое же слово застряло у него в горле.
В косяк двери, совсем рядом с ним, вонзилась короткая стрела. Лучник со знаком отрядов Кхада на панцире, стоя на противоположном углу площади, наложил на тетиву новую стрелу и уже целился в него. Растум, выкрикивая ругательства, вытащил меч и ринулся на стрелка.