Бреду уныло
По земле суровой,
И на лугу,
Средь полевых цветов,
Гляжу — растет
«Старик белоголовый».
Как в зеркало,
Смотрю я на цветок:
Так на него
Виски мои похожи.
Тоска. Ужели
Этот карлик мог
Мои печали старые
Умножить?
Ссылаемый в Елан, пишу о подсолнечнике[94]
Я стыжусь: ведь подсолнечник
Так защищает себя[95] —
А вот я не умею,
И снова скитаться мне надо.
Если все же когда-нибудь
Буду помилован я,
То, вернувшись, займусь
Лишь цветами любимого сада.
Поднявшись на Фениксовую террасу у Цзиньпина[96]
Когда-то бывали фениксы здесь,
Теперь — терраса пуста,
И только река,[97] как прежде, течет,
Стремительна и чиста.
И возле дворца,[98] что был знаменит,
Тропинка видна едва.
И там, где гремели всю ночь пиры,[99] —
Курганы, цветы, трава.
И речной поток у подножья гор
Проносится, полный сил,
Здесь остров Белой Цапли[100] его
Надвое разделил.
Я знаю, что солнце могут закрыть
Плывущие облака:[101]
Давно уж Чанъаня не вижу я —
И гложет меня тоска.
761 г
Десять лет он у варваров
Прожил в жестоком плену,
Но сумел сохранить
Доверительный знак государев.
Белый гусь столько раз
Пролетал, возвещая весну,
Но письма не принес —
А скрывался, крылами ударив.
Пас овец он — Су У —
В чужедальнем и диком краю,
Там, в горах и степях,
Тосковал он о родине милой.
Ел он снег, проклиная
И голод, и долю свою,
Пил он воду из ям,
Если летняя жажда томила.
А когда, получивший свободу,
Он тронулся в путь,
Обернулся на север —
И вспомнил снега и морозы,
Вспомнил нищенский пир,
Где склонился он другу на грудь,
И заплакали оба —
И в кровь превращалися слезы.
По ту сторону границы[103]
I
Пятый месяц, а снег
На Тяньшане бел,
Нет цветов
Среди белизны.
Зря о «сломанных ивах»[104]
Солдат запел —
Далеко еще
До весны.
Утром бьет барабан —
Значит в бой пора,
Ночью спим,
На седла склонясь.
Но не зря наш меч
Висит у бедра:
Будет мертв
Лоуланьский князь.[105]
II
Император войска
Посылает на север пустыни,
Чтоб враги не грозили
Поить в наших реках коней.
Сколько битв предстоит нам,
И сколько их было доныне, —
Но любовь наша к родине
Крепче всего и сильней.
Нету пресной воды —
Только снег у холодного моря.
На могильных курганах
Ночуем, сметая песок.
О, когда ж, наконец,
Разобьем мы врага на просторе,
Чтобы каждый из воинов
Лег бы — и выспаться мог!
III
Мчатся кони,
Быстрые, как ветер,
Мы несемся
Сотни храбрецов,
С родиной прощаясь,
В лунном свете,
Чтоб сразить
«Небесных гордецов».[106]
Но когда
Мы кончим бой погоней
И последний враг
Падет, сражен, —
Красоваться будет
В Павильоне[107]
Хо Великолепный.[108]
Только он!
IV
Приграничные варвары
С гор в наступленье пошли —
И выводят солдат
Из печальных китайских домов
Командиры роздали
«Тигровые знаки»[109] свои —
Значит вновь воевать нам
Средь желтых и мерзлых песков.
Словно лук, изогнулась
Плывущая в небе луна,
Белый иней блестит
На поверхности наших мечей.
К пограничной заставе
Нескоро вернусь я, жена, —
Не вздыхай понапрасну
И слез понапрасну не лей.
V
Сигнальные огни[110]
Пронзили даль,
вернуться
Елан — город на крайнем юго-западе Китая, в современной провинции Гуйчжоу.
В 755 г. наместник северо-восточных областей генерал Ань Лу-шань поднял мятеж и скоро захватил обе столицы. Император Сюаньцзун бежал в Сычуань и там отказался от престола в пользу своего сына, взошедшего на трон под именем Суцзуна. Перед бегством Сюаньцзун приказал принцу Линю, своему шестнадцатому сыну, защищать от мятежников юго-восточкые области страны. Линь поднял народ на борьбу с мятежниками. Ли Бо, которому было уже 56 лет, не мог оставаться в стороне в это трагическое для его родины время и примкнул к лагерю принца, в ставке которого он прослужил около трех месяцев. Но новый император Суцзун, опасаясь, что его брат Линь попытается захватить власть, приказал ему удалиться в Сычуань, к отцу. Линь не подчинился, и Суцзун отправил против него войска. Принц и многие его приверженцы были схвачены и казнены. Ли Бо бежал, но вскоре был арестован и тоже приговорен к смертной казни. Его спасло вмешательство главнокомандующего императорской армии Го Цзы-и, которому Ли Бо оказал когда-то большую услугу. По ходатайству Го Цзы-и смертную казнь Ли Бо заменили пожизненной ссылкой в Елан. Не доехав до места ссылки, поэт попал под общую амнистию, объявленную в связи с окончательной ликвидацией мятежа Ань Лу-шаня.
Стихотворение написано в 761 г. за несколько месяцев до смерти поэта.
вернуться
подсолнечник так защищает себя — то есть защищает свой ствол от солнца, поворачиваясь к нему цветком и прикрывая свои стебли листьями.
вернуться
Фениксовая терраса — была построена на берегу реки Янцзыцзян у Цзиньлина (ныне Нанкина) в эпоху Южных и Северных династий (386-589).
вернуться
дворец — речь идет о дворце императора царства У Дади (222-251) в Цзиньлине.
вернуться
гремели всю ночь пиры — Цзиньлин был столицей во времена Восточной династии Цзинь (317-419), и жизнь там била ключом.
вернуться
остров Белой Цапли — остров на реке Янцзыцзян западнее Цзиньлина.
вернуться
солнце могут закрыть плывущие облака — то есть злонамеренные чиновники окружают императора, как облака солнце. Поэтому, говорит поэт, мне не видать Чанъаня, где живет император, окруженный ненавидящими меня придворными.
вернуться
Су У — в 100 г. до н. э. Су У был послан ханьским императором У-ди к племени сюнну в качестве посла. Там он был предательски схвачен и брошен в темницу, где его морили голодом и жаждой, добиваясь измены родине. Когда же шаньюй (вождь сюнну) убедился, что Су У не удастся склонить к измене, его сослали навечно — "пока бараны не станут ягниться" — далеко на север, в район озера Байкал, где он много лет пас овец. При ханьском императоре Чжао-ди (87-74 гг. до н. э.) отношения Китая с сюнну наладились, и новый китайский посол потребовал освобождения Су У, но ему ответили, что тот умер. Через несколько лет в те места прибыл другой китайский посол. К нему ночью тайно пробрался человек из бывшей свиты Су У и рассказал о судьбе последнего. На следующий день посол, по совету этого человека, заявил шаньюйю, что китайцам известно все о Су У из письма, которое тот, якобы, привязал к лапке перелетного гуся, по счастливой случайности сбитого стрелою самого китайского императора. Пораженный шаньюй признался, что сообщение о смерти Су У было ложью, и распорядился освободить его и отпустить в Китай. Когда Су У уезжал, его провожал старый друг Ли Лин, в свое время командовавший китайскими войсками в походе против сюнну и после проигранного сражения оказавшийся у них в плену. Ли Лин дал прощальный обед Су У, на котором восхвалял непреклонную верность последнего и горевал, что сам не может вернуться вместе с ним на родину, о чем и написал стихотворение, частично использованное Ли Бо.
вернуться
Цикл посвящен походам танских генералов Гэ Шу-лина и Ань Лу-шаня против туфаней и хуэйхэ в годы правления Кайюань (713-714) и Тяньбао (742-755).
Стихотворения под названием «По ту сторону границы», «В поход за стены» и т. д. неоднократно писались и до Ли Бо, начиная с ханьского Ли Янь-няня. Однако обычно такие стихотворения описывали главным образом трудности походов, ужасы боев, тоску солдат по дому. У Ли Бо же в этом цикле рядом с протестом против захватнических войн, гибели людей во славу императора и генералов ярко звучит патриотическая тема призыва защищать свою родину против бесчинствующих на границах варваров.
вернуться
«сломанные ивы» — название популярной в эпоху Тан мелодии. Ивы — символ разлуки.
вернуться
лоуланьский князь — в эпоху Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) князь страны Лоулань, находившейся на территории современной провинции Синьцзян, в угоду сюнну убивал китайских послов. Знаменитый ханьский генерал Хо Гуан в 77 г. до н. э. послал в страну Лоулань некоего Цзе Цзи, приказав ему убить лоуланьского князя, что тот и сделал. Слова Ли Бо «будет мертв лоуланьский князь» употреблены здесь в значении «варвары будут разбиты».
вернуться
«небесные гордецы» — варвары: туфани, хусцы, сюнну и пр.
вернуться
Павильон — ханьский император Сюань-ди (73-49 гг. до н. э.) велел повесить в Цилиневом павильоне (цилинь — единорог, мифическое животное, приносящее счастье) портреты своих двенадцати генералов-победителей во главе с знаменитым Хо Гуаном, воздав им этим особую честь.
вернуться
Хо Великолепный — генерал Хо Цюй-бин, он же Хо Пяо-яо, брат упомянутого выше Хо Гуана и сам знаменитый ханьский генерал, неоднократно водивший свои войска против северо-западных варваров. На самом деле в Цилиневом павильоне был увековечен не Хо Великолепный, а его брат Хо Гуан, и Ли Бо, видимо, нарочно относит эти почести к Хо Великолепному, как бы подчеркивая свою мысль о том, что война каждому генералу несет почести, а простым воинам — безвестную смерть.
вернуться
«тигровые знаки» — бронзовые или бамбуковые пластинки с выгравированным на них изображением тигра. Знаки разрезались на две части и служили как бы паролем и отзывом.
вернуться
сигнальные огни — зажигались в связи с нашествием варваров на Китай, быстро передавая весть об этом от границы к столице.