Однако Япин не пользовался расположением Лин Бай, матери Мэй. Она признавала, что тот умен и недурен собой («этакий милый мальчик из южного речного городка»), но имеет существенный недостаток — прописан в далекой провинции и туда же, вероятнее всего, отправится, окончив университет. А Лин Бай никогда не разрешит дочери выйти замуж за человека, который увезет ее из Пекина.
Лин Бай, по профессии художница, работала в отделе искусств пропагандистского журнала под названием «Жизнь женщины». Начав обычной сотрудницей, она за долгие годы поднялась по служебной лестнице, но так и не смогла выбиться в начальницы. Впрочем, Лин Бай не особенно стремилась сделать удачную карьеру. Зато дочери, по ее твердому убеждению, должны обязательно преуспеть в жизни. Она могла бы закрыть глаза на то, что ухажер Мэй не имеет столичной прописки, поскольку такому умнице, как Япин, при благоприятных обстоятельствах могли предоставить работу и в Пекине. Но его плебейского происхождения уже не изменить. Родители — обычные школьные учителя! Нет, Япин не сможет защитить Мэй от жизненных невзгод и обеспечить ей счастливое будущее!
— На поэтической диете долго не проживешь! — внушала мать дочери.
Но Мэй продолжала встречаться с Япином, потому что любила.
На выпускном курсе Япину предоставили стипендию Чикагского университета. Получив диплом, он уехал в Америку продолжать учебу. Первое время Мэй получала от него длинные восторженные письма. Потом они стали короче и приходили реже. Через год, после долгого перерыва, Япин написал ей, что полюбил другую.
— Что я тебе говорила! — прокомментировала письмо мать, попивая зеленый чай на балконе своей квартиры. — Теперь ты сама видишь, что он тебе не пара! Будешь впредь меня слушаться! Ты прямо вылитый отец, такая же идеалистка!
«Вот всегда она так», — подумала Мэй, вцепившись в руль. Вечно мама заставляет ее чувствовать себя растяпой и дурочкой!
Прежде чем закончилась «культурная революция» и маме предоставили должность в редакции журнала, они долгое время переезжали с места на место в поисках временного заработка для Лин Бай. После каждой перемены жилья мама становилась все раздражительнее и ранимее. Мэй с младшей сестрой старались не огорчать ее лишний раз. Лин Бай могла расстроиться по любому поводу — из-за шума и тишины, беспорядка в доме, из-за плохих новостей. И как бы аккуратно и внимательно ни вели себя девочки, мама все равно плакала.
Только младшая дочурка умела вызвать у нее радостную улыбку. Лу была на три года младше Мэй и невероятно красива для своего возраста. Очаровательная девчушка росла ласковой и умненькой. Школьные учителя не могли ею нахвалиться. Уж она и способная, и послушная, и вежливая. Лин Бай любила свою младшенькую так сильно, что, как иногда думала Мэй, на ее долю у матери любви уже не осталось.
Поэтому, когда Мэй поступила в школу-интернат, все, включая ее саму, вроде бы вздохнули с облегчением. Впрочем, девочка и там не прижилась и числилась в белых воронах. Мэй поняла это, когда мать вызвали в школу к классной воспитательнице. Девочка долго скучала, сидя напротив закрытой двери кабинета госпожи Тан. И чего они никак не наговорятся?
Мэй на цыпочках подкралась к двери, прижалась ухом к замочной скважине и услышала голос воспитательницы:
— Мэй хорошая ученица, но совершенно не общается с другими детьми! В ее возрасте это ненормально!
— Боюсь, характером она вся в отца, — ответила мама. — Тот тоже всегда держался особняком. Для него в жизни ничего не существовало, кроме литературы да его идеалов и принципов. Он был талантливым писателем, но только не от мира сего. Это его и сгубило. Я иногда смотрю на Мэй, а вижу ее отца. У нее глаза такие же, и даже выражение лица. Я пыталась повлиять на нее, но безуспешно. Моя вторая дочка, Лу, совсем другая. Умеет ладить с людьми, все на лету схватывает! Не понимаю, почему Мэй не такая! Надеюсь, моей вины в этом нет! Я-то люблю обеих и обращаюсь с ними одинаково. Просто Мэй — копия отца, смотрит на людей свысока, придирается к каждой мелочи! Все-то ей нехороши, все не по нраву!
— А вы покажите ее травнику! — предложила госпожа Тан. — У них есть успокоительные снадобья — глядишь, характер Мэй и смягчится!
Но ни травы, ни «чтение ци» не помогли. Мэй продолжала жить, замкнувшись в себе, в окружении книг и собственных ощущений. Читала все, что под руку попадет, и хотела стать писательницей, как отец.