— Постарайся быть осторожным с тем, что кажется… непонятным, — наконец проговорил Натан. — Сейчас происходят странные вещи. Я не могу объяснить как следует, потому что сам их не понимаю. И все же, думаю, тебе стоит быть настороже. Если увидишь — не знаю, что именно, — что-нибудь необычное, потустороннее…
— Потустороннее? — не понял Лесовичок. Ему недоставало словарного запаса.
— Странное, особенное. Неправильное. — Натан на минуту замолчал, ошеломленный внезапно пришедшей мыслью. — А почему ты говоришь на моем языке, Лесовичок? Ведь он тебе не родной?
— Видать, у тебя научился, — ответил лесной житель. — Ведь больше я ни с кем никогда не разговаривал.
На этом Натан распрощался с другом и пошел к Бартелми. В душе поднималась волна ужаса — оттого, что он через собственный сон привел Лесовичка сюда, в свой мир, а потом бросил на произвол судьбы; и вот теперь у Лесовичка нет ни друзей, ни прежнего дома, ни языка. Тяжесть свалившейся ответственности пугала Натана, но еще страшнее были возможные последствия. Он не контролировал собственные сновидения. (О чем предупреждала Эффи Карлоу? Будь осторожнее со снами.) Вдруг, если Натан впрямь обладает подобной силой, он так и будет приводить сюда других людей или существ — несчастных изгоев, которым не суждено вернуться домой, пока он не придумает, как с помощью сна отправить их назад? Подобная мысль была столь ужасна, что голова у мальчика пошла кругом. Он заставил себя мыслить рационально и постарался проанализировать, что именно позволило ему во сне перенести тонущего человека из одного мира в другой, если так и произошло на самом деле. Порыв помочь, спасти — огромный волевой порыв. В конце концов, ведь он перенес в свой мир лишь одного человека — не крылоящеров с их наездниками и не человека в белой маске. Быть может, и Лесовичок оказался в Торнхилле в силу подобного импульса — чтобы стать Натану товарищем? Импульса по-детски эгоистичного: желания найти тайного друга. «И я не смогу отправить его назад, — размышлял он, терзаемый раскаянием, — даже если бы у меня и была нужная сила. Я не помню, откуда он». Натан твердо решил, что впредь будет осторожнее со снами, станет подавлять подобные порывы, не позволит чувствам управлять его поступками.
Он хотел рассказать обо всем Бартелми — поделиться с кем-нибудь, но боялся, что к нему отнесутся как к ребенку со слишком богатым воображением, что взрослые с их скептицизмом не оценят всей важности его слов. Эффи Карлоу — другое дело, она так стара и эксцентрична, что он смог пережить ее насмешку, если то впрямь была насмешка. А Бартелми, знающего и мудрого, Натан уважал больше всех на свете, и при одной мысли, что тот ему не поверит, сердце у мальчика сжималось в комок.
И все же необходимость поделиться возобладала бы, застань он Бартелми одного по возвращении в Торнхилл. Однако в гостиной оказалась еще и Ровена Торн — вернее, миссис Ванстоун. Они с Бартелми пили чай и говорили о чем-то серьезном. Миссис Ванстоун была длинной, худой, непритязательного вида дамой шестидесяти с лишним лет; лицо ее, когда-то простенькое, преобразилось благодаря твердости характера и чувству юмора, наложившим на него отпечаток. Большую часть времени она посвящала заседанию во всевозможных комитетах, организации благотворительных мероприятий и верховым прогулкам на лошадях друзей, поскольку собственных держать перестала. В промежутках между этими занятиями миссис Ванстоун отпирала двери своего антикварного магазинчика в Чиэзлдауне. Рассеянно поздоровавшись с Натаном — хотя обычно она не забывала поинтересоваться, как у него дела в школе, — она вернулась к прежнему предмету разговора.
— Происхождение несомненно: у них есть все необходимые документы. Вещь подлинная, я совершенно уверена. Ты знаком с нашими архивами. Тот несносный мелкий прыщ Роуланд продал ее Бирнбауму перед самой войной (он тоже был немцем, по мне — так с отвратительными манерами); а потом отправился на фронт, и его убили — ужасно глупо, ей-богу: пережил Сомму, а за неделю до окончания войны его переехал танк или что-то вроде того. Генри умер от эпидемии гриппа — приблизительно в то время семейная линия пресеклась. Мой отец был тогда еще ребенком, да к тому же приходился им двоюродным братом; в наследство ему достались только долги. Моя прабабка всегда говорила, что, утратив чашу, мы потеряли удачу. Лично я никогда в это особо не верила. Помню, как двоюродная бабка Верити утверждала, что чаша — наше проклятие, бремя зла, которое суждено нести нашей семье. Может быть, все это глупости, почем знать? Главное — чаша принадлежит нам, и если она действительно снова всплыла, я, черт побери, ее верну.
Заинтересовавшись темой разговора, Натан сбегал на кухню, налил себе настойки из бузины (собственного приготовления Бартелми) и незаметно устроился рядом с Гувером.
— Но если, как ты утверждаешь, Роуланд Торн ее продал, — тем временем рассуждал Бартелми, — то я не вполне понимаю, каким образом ты собираешься заявить свое право, — разве что удастся выкупить ее у нынешнего владельца?
— Господи, нет! Ведь она практически бесценна. Насколько я знаю, за ней охотится Британский музей, только их бюджета вряд ли хватит. Конечно, исход будет зависеть от остальных участников торгов: может уйти за бесценок, а может — за миллионы. Нет, я намерена доказать, что продажа была на самом деле изначально незаконна.
— И как же образом?
— Как тебе известно, старик Джозевий обрел чашу в далеком средневековье. По одной версии, ее даровал ему Дьявол, по другой — ангел.
— Я где-то читал, что она считается священной реликвией, — вступил в разговор Натан. Говорить о чаше оказалось удивительно тяжело, будто к языку подвесили груз. И все же ему хотелось высказаться. Он силился произнести: «Я нашел часовню, и я видел чашу», — и не мог. Натан заметил, что Гувер смотрит на него слегка вопросительно.
— Смотря какой гипотезы ты предпочитаешь придерживаться. Не знала, что тебя интересует история моей семьи, Натан. Молодец. Насколько мне известно, подавляющее большинство твоих сверстников только и делают, что играют в компьютерные игры и слушают поп-музыку. История очень важна. Прошлое принадлежит всем нам. Так на чем я остановилась?
— Джозевий, — подсказал Бартелми.
— Верно. Итак, тем или иным способом он заполучил чашу. Согласно некоторым источникам, он сам изваял ее, — только я в это не верю. В нашей семье никогда не рождались ремесленники: у нас нет способностей. Как бы то ни было, история гласит, что Джозевий наказал потомкам хранить чашу во имя веры — одному богу известно, веры в кого и во что, — и никогда не продавать, не одалживать и не отдавать, или же мы все потеряем. Ее надлежало хранить в древней часовне; когда та обрушилась, сосуд перенесли сюда и укрыли в потайном шкафу в дымоходе — ты наверняка нашел его…
Глаза у Натана округлились от удивления.
— Я не подозревал, что там…
— Да, — кивнул Бартелми. — Да, я нашел его. Никогда не мог понять, зачем он нужен.
— Я сама его никогда не видела, но двоюродная бабка о нем упоминала. Обязательно покажи мне то место — как-нибудь. Там и хранили веками чашу; чужакам не дозволялось даже взглянуть на нее. Она обросла множеством удивительных легенд, большинство из которых родились внутри самой семьи. Кто-то в роду окрестил ее Санграалем: парочка историков, уцепившись за эту версию, заявили, что «Санграаль» значит «Saint Grail», то есть «Святой Грааль», хотя этимология слова совсем иная: оно произошло от «sang» — «кровь». Это по-французски, Натан, хотя звучит похоже и на десятке других языков. Молва гласит, что человек, которому грозила неминуемая смерть или иное бедствие, заглянув в чашу, видел ее полной крови. В этом нет ничего святого. Время от времени в семье велись обрывочные записи — теми из моих предков, кто умел читать и писать. Боюсь, Торны никогда не блистали умом. На каком-то этапе в пятнадцатом веке поднялся вопрос о продаже, и тогда один из предков наложил на нее запрет. У меня нет соответствующего документа, зато есть две независимые ссылки на него: одна — в дневнике современника, другая — в оценочном отчете, что составляли при попытке купить чашу в викторианскую эпоху. В том, что бумага действительно существовала, нет никаких сомнений. Надеюсь, существует и до сих пор. Я подумала, не разрешишь ли ты поискать ее здесь?