— Что случится, — повторил свой вопрос Натан, — если гномоны кого-то поймают?
— Они проникают внутрь, пожирают сознание, сводят с ума… — Эрик положил на лоб Натану большую ладонь. — С тобой такого не произойдет. Я помогу. — Он развернулся и быстро зашагал в глубь полей.
Натан не последовал за Эриком, а не спеша направился назад, в деревню, пытаясь по дороге переварить то, что рассказал ему новый друг, изо всех сил сопротивляясь зарождающемуся страху. «Откуда бы они ни были, гномоны охотятся не за мной», — убеждал себя мальчик. Они присутствовали при явлении Грааля, обитали в лесах вокруг Торнхилла и заброшенного дома Торнов. Лесовичок тоже видел гномонов, даже когда Натана не было поблизости. Что-то притягивало их сюда — нечто связанное с традициями и преданиями, которых до конца не понимали даже сами Торны. И неожиданно Натана озарило: ответ кроется именно в преданиях; но ведь они отрывочны, полузабыты за многие столетия — сохранились лишь немногие письменные фрагменты. Да и что может связывать Грааль Лютого Торна с правителем вымирающего мира, загнанного на последнюю обитаемую планету и вынашивающего некий тайный план, которому, быть может, никогда не суждено сбыться?
Натан понял, что нужно поговорить с Хейзл. Возможно, если он выскажет увиденное словами, что-то впрямь прояснится.
А возможно, нет.
Анни и Майкл просматривали книги.
— Похоже, эта коробка из Торнхилла, — сказала Анни. — Там столько всяких книг! Барти открыл лавку, чтобы навести в Торнхилле хоть какой-то порядок. Вот эту книгу я нашла на днях в одном из комодов. Вполне вероятно, что она лежала там еще до моего появления. Должно быть, я что-то положила на нее сверху и забыла. Тут слишком много книг — и слишком много шкафов, закутков и щелей, куда могут задеваться всевозможные вещи.
— И это при том, что домик такой маленький, — отметил Майкл.
— Внутри он больше, — мрачно заверила его Анни.
— Полагаю, сам Бартелми — коллекционер?
— Не знаю. Не то чтобы он тратил все свое время на посещение распродаж или аукционов, как Ровена Торн. Иногда я заказываю для него какую-нибудь специализированную литературу — по его просьбе или самостоятельно, если решу, что та или иная книга его заинтересует. Я бы сказала, что… Бартелми скорее коллекционирует случайно. Он просто идет по жизни, подбирая по дороге всякий хлам.
— Как, в общем-то, большинство из нас, — улыбнулся Майкл. — Кажется, ему удалось насобирать не так уж мало. Сколько ему лет?
Анни улыбнулась.
— Мне было неудобно спрашивать.
Они нашли книгу по социальному анамнезу эпохи Георга, которая заинтересовала Майкла, и пару романов миссис Генри Вуд — от них он просто не мог отказаться. Гость настоял на том, чтобы возместить стоимость — впрочем, ни одна из книг не представляла особой ценности, — и удалился, предварительно взяв с Анни обещание, что она позвонит ему, если ей понадобится дружеское участие или «жилетка». И впервые поцеловал ее на прощание — чмокнув в щеку; то был не вполне обычный, дежурный поцелуй — он смутил, слегка взволновал Анни и доставил странное, неясное наслаждение, хотя сама она была еще не готова осознать причину. Среди сельских жителей Иде было не принято обмениваться поцелуями; и когда городские новоселы обнимались, сентиментальничали и тискали друг друга, следуя модной нынче тенденции, Анни предпочитала избегать подобных контактов, считая их неискренними. Но Майкл, решила она, хотя и мог посылать воздушные поцелуи и миловаться с некоторыми избранными, вел себя совершенно искренне — во всяком случае, с ней. После его ухода Анни сидела несколько минут, ни о чем не думая, погруженная в дымку приятных ощущений. К реальности ее вернула внезапно всплывшая мысль: если Рианна Сарду на самом деле — воплощение злобного водяного духа, то вряд ли стоит с ней церемониться. Конечно, где-то есть еще и настоящая Рианна — может быть, в коме, мертва, заключена в тюрьму или уехала в Грузию…
Анни попыталась выкинуть из головы бесполезные размышления и взглянула на книжку, которую держала в руках, — это оказалась старинная кулинарная книга. Следует вернуть ее Бартелми: ему наверняка не хотелось бы такую потерять. Анни принялась листать книгу, задерживая взгляд на подробных рецептах, напечатанных посредством гравировальной доски и проиллюстрированных контурными черно-белыми рисунками; в них упоминались всяческие марципаны, пупетоны и торт «Наполеон». Здесь даже было несколько цветных оттисков, защищенных промокательной бумагой: прямо-таки живописные натюрморты особенно изысканных блюд. Когда Анни стала перелистывать одну из таких страниц, из нее выпорхнул клочок бумаги и, кружась, скользнул на пол. Женщина нагнулась, чтобы поднять листок, решив было, что он из книги, — и тут же поняла свою ошибку. Бумага оказалась рукописной, а не напечатанной, и содержимое ее не имело никакого отношения к кулинарии. На миг Анни уставилась на листок во все глаза, потом захлопнула книгу и вскочила на ноги. Быстро отыскав в телефонной книге нужное имя, она набрала номер:
— Ровена? Это вы? Говорит Анни Вард. Кажется, я нашла ваш запрет.
Ровена Торн примчалась через час, притащив за собой, словно пуделя на поводке, адвоката.
— Все правильно, это он, — подтвердил юрист, изучив документ. — Правда, уже не оригинал — тот наверняка истлел, если был составлен так давно, как вы утверждаете. Перед нами обновленный вариант, составленный в девятнадцатом веке; тем не менее, он имеет ту же юридическую силу. Теперь у нас и впрямь есть шанс доказать, что продажа чаши незаконна.
— Это я нашла бумагу, — сказала Анни. — По-моему, это несправедливо. Дети так тщательно искали, а я наткнулась на нее совершенно случайно.
— Тебе причитается награда, — сообщила Ровена. — Пятьсот фунтов. Сожалею, но больше предложить не могу, поскольку намерена оставить чашу у себя, не для продажи, а значит, не выручу за нее денег. Мне хотелось бы сделать что-нибудь и для вашего мальчика с друзьями. Шоколад? Или можем все вместе отправиться на роскошный ужин?
— Было бы супер! — обрадовалась Анни. — Только не надо денег.
— Глупости! Всем нужны деньги, если только человек не дурак и не сумасшедший. А ты удивительно умная девушка. Бери — и дело с концом. Не сомневаюсь, что ты потратишь все на сына — матери всегда так делают. Он хороший парнишка и не так уж избалован. Не отказывай мне — я должна тебе больше, чем просто деньги. Я законная владелица чаши и осознала это, едва увидев ее. Я бы отдала душу, чтобы вернуть ее.
— Не надо так говорить, — ощутив внезапный озноб, предостерегла Ровену Анни. — Я знаю, что ваши слова не всерьез, и все же…
— Очень даже всерьез, — возразила Ровена.
Вечером Натан пригласил на ужин Хейзл и Джорджа. Все трое наперебой расспрашивали Анни о находке, а потом рассуждали, что произойдет теперь и удастся ли Ровене в самом деле вернуть Грааль.
— Решение в руках суда, — с умным видом заявил Джордж. Недавно, посмотрев судебную драму по телевизору, он решил, что всю жизнь мечтал стать адвокатом, и теперь изо всех сил стремился овладеть соответствующими речевыми оборотами.
— Если в запрете говорится, что чашу нельзя продавать, то им придется вернуть ее миссис Торн, верно? — спросила Хейзл.
— Не думаю, что в бумаге имеется столь однозначное указание, — отозвалась Анни, — в юриспруденции так всегда. Даже если суд решит, что сам акт продажи незаконен, может встать вопрос доказательства принадлежности самой Ровены к роду Торнов.