Подхватив бокал с прохладным шампанским с подноса проходящего мимо домовика, Гарри сделал глоток и неожиданно залюбовался происходящим; почти десять лет он видел только грязные улицы, подонков, шлюх и собственный отдел. Сотни улыбающихся лиц, непрерывный гул голосов, изумительная музыка — всё это создавало атмосферу радости и царящего вокруг веселья. Может быть, и не зря он снова и снова подставлялся под Аваду?
Спустя полчаса многолюдная толпа начала понемногу его утомлять, а Гермиона всё никак не находилась. Гарри было уже собрался уйти и аппарировать к её дому, недалеко от которого и произошла их первая встреча, как вдруг всё затихло и на сцену поднялся Кингсли Бруствер — нынешний министр магии Британии. Неплохой, надо сказать, руководитель, Гарри хорошо его знал по Ордену Феникса, в котором оба состояли. Министр выразительно взглянул на Гарри, но, увидев приподнятые брови, передумал давать ему слово. Последний раз Гарри просто всех оскорбил и эффектно исчез, уподобляясь Дамблдору.
Лениво оглядывая толпу и не вслушиваясь в речи, Гарри почувствовал покалывание в районе затылка и обернулся. Она. Гермиона Грейнджер стояла рядом с высокой брюнеткой, что-то ей доказывающей, и во все глаза смотрела на него. Смотрела так, словно он самый главный человек в её жизни. Он скривил губы в недоброй ухмылке, подумав о том, что врать Гермиона всегда была мастерица, и направился к ней, пробиваясь сквозь плотную толпу, из которой на него то и дело бросали заинтересованные взгляды.
На ней было длинное платье до самых тонких щиколоток, на ногах были снова лодочки (корявое описание внешнего вида, сделай это красивее, ты же можешь), но уже под цвет платья, а голову украшала замысловатая причёска, и только несколько локонов спускались по вискам и вдоль шеи.
Почти добравшись до своей привлекательной цели, он резко остановился. Многолетний опыт убийцы заставил его прислушаться к своим ощущениям. Опасность. Давно его поджилки так не тряслись. Странный запах лёгкой плавающей дымкой разнёсся под потолком. Газ. Его тронули со спины, но он не отреагировал, понимая — надо убираться. Он достал палочку, чтобы выпустить Патронус и всех предупредить, но не успел. Где-то под землёй прогремел взрыв, заставляя пол вздрогнуть. Люди закричали и рванули в разные стороны, пока кто-то просто не аппарировал.
В условиях истерики аппарировать было опасно, и первое расщепление сопровождалось душераздирающим визгом. Гарри обернулся, но Гермиона уже бежала к пострадавшей. Он чертыхнулся и начал пробираться сквозь шумную толпу, расталкивая всех локтями. На вежливость времени не было. Сейчас в нём говорил инстинкт, который заставляет мужчину защищать своего ребенка и мать своего ребенка. На уровне подсознания возникла опасная мысль, что он, возможно, и не хотел бы избавляться от него, тем более ругать бывшую подругу, которая, очевидно, не выпила противозачаточное зелье. Но всыпать по первое число Гермионе, которая, забыв о собственной безопасности, рванула спасать незнакомку, он был обязан.
Вдруг со стороны сцены раздался оглушительный треск. От громкого звука заложило уши. Сразу несколько женских голосов завизжали. Едкий дым быстро заполнил помещение.
Гарри оглянулась на сцену и расширил глаза, начав ещё быстрее пробираться к Гермионе.
То, что раньше было сценой, превратилось в груду искореженного металла. Одна её часть ещё держалась на подмостках, другая, треснув, накренилась и провалилась вниз. Железная арматура торчала из проломов, обуглившиеся стены дымились, огонь расползался по декорациям и аппаратуре. Ещё секунда, и он перекинется на шторы и занавес.
Рядом с проломом лежали люди. Окровавленные лица, порванная одежда, стоны и крики. Визг не прекращался.
Раздался ещё один взрыв. Ударной волной неимоверной силы в зале выбило стекла, дальняя стена треснула.
Давка достигла ужасающих масштабов. Одни бежали к выходу из зала, кто-то пытался пролезть через оконные проемы, рискуя порезаться об острые края торчащего стекла, кто-то пытался аппарировать, но это было сложно. Несколько человек колотили в закрытую дверь рядом с искореженной сценой. Повсюду лежали люди. Объятая ужасом толпа напоминала огромный муравейник, разворошенный ногой злобного исполина.
Пациентку Гермионы внезапно забрал домовик, как и многих других. Она же сама жалась к колонне, в страхе оглядываясь, но внезапно в глазах появилась решимость, и она достала палочку, очевидно, собравшись аппарировать. Но уже через секунду камень под её спиной начал словно накреняться.
Гарри приближался к ней, но боялся, что не успеет. Время как будто остановило ход. Перед глазами, как в замедленном фильме, проплывали чьи-то лица, руки автоматически отталкивали препятствия, мощные ноги всё быстрее и быстрее несли вперёд. Сердце тяжелыми ударами прогоняло кровь по тренированному телу, мышцы сокращались и разжимались, заставляя и без того огромную скорость увеличиваться каждую секунду. Горячий воздух шумно вырывался из легких.
Когда в середине колонны возникла трещина, заставившая обе части прийти в движение, Гермиона, словно очнувшись ото сна, посмотрела наверх и побледнела. Как будто впервые пробуя собственные ноги, она неуверенно подалась назад, но было уже поздно. Огромные куски бетона начали срываться с потолка. Достигнув пола, они с оглушительным треском разбивались об него, выбрасывая вверх облака грязной серой пыли.
Колонна падала, но Гарри с яростным рыком прорвался сквозь последнюю дамбу из человеческих тел и, схватив рукой ворот её платья, рванул на себя и аппарировал.
Гарри опустил обмякшее тело на кровать и отошёл, словно боялся навредить. Он рассмотрел лицо с застывшей на нём маской ужаса и тяжело сел в кресло напротив, но потом вскочил и позвал Кричера, который принес огневиски и сигареты.
Гарри трясущимися руками разделся и в одних боксерах прошёл на балкон вдохнуть свежего воздуха. Второй этаж, да и вид ни к черту, но луна в небе приятно поблёскивала, снимая напряжение от произошедшего. Воспоминание о битве за Хогвартс давно покрылись пылью, как застывшая фотография, но сегодня он вспомнил всё: и крики, и взрывы, и лучи заклинаний, но тогда он не боялся. Своя жизнь давно для него ничего не значила, но она. Впервые за много лет он хотел спасти человека. Двух человек. Он провёл рукой по растрепавшиеся волосам, опрокинул в себя второй стакан и прошёл в душ.
Гермиона все ещё спала. После пятого стакана он, расслабленный, сел рядом с ней на кровати и провёл кончиками пальцев вдоль её щеки, собирая напыление мраморных крошек. Им определенно придется поговорить, но сейчас он хотел другого. Она открыла глаза и испуганно дёрнулась, попытавшись встать, но Гарри снова толкнул её в грудь и сразу лег сверху. Она тяжело задышала и посмотрела по сторонам, чтобы понять, где находится.
— Место встречи изменить нельзя.
— Может быть, сначала поговорим?
— Обязательно, но сейчас лучше помолчи.
— Ты что, пьян? — совершенно искренне изумилась Гермиона. — И сколько сейчас времени? — спросила она, очевидно, пытаясь всё же вывести Гарри на разговор.
Он секунду подумал и решил, что на пару вопросов ответить можно.
— Сейчас одиннадцать, — ответил он, покосившись на блестевшие на руке часы.
— А-а-а… — протянула она и снова замолчала.
Гарри провёл рукой по её груди, от чего вишенки сосков выступили сквозь тонкий слой ткани. Он наклонился ниже и развязал тесёмки, сдерживающие её платье, после чего спустил его с груди и быстро стянул лифчик. Она при этом тяжело задышала, но не выказала и тени сомнения в правильности происходящего, словно он вот так ежедневно раздевал её. Гарри не помнил в точности, как выглядит её грудь, но на ощупь она определенно стала больше и приятно лежала в его ладони, которой он и начал её массировать, вызывая в Гермионе дрожь.
Гарри продолжал неторопливо рассматривать её и поглаживать голую грудь, иногда сжимая пальцами соски.