Она провела кончиками пальцев несколько раз по стволу, от лоснящейся смазкой головки до самой мошонки, немного сжимая его.
В это же время Гарри сжимал пальцами стол сзади себя. Послышался треск, но любовники не обратили на это внимание.
— Он прекрасен, — прошептала она, наблюдая за легким подёргиванием плоти в такт сердцебиения. — Тонкие венки вдоль всей длины и идеальные пропорции.
От этих слов, восхищенного взгляда и самого вида Гермионы на коленях оказалось достаточно, чтобы Гарри не выдержал, зарычал и рывком поднял её. Она вскрикнула от неожиданности, а он уже усадил её на стол, с которого тут же исчезла вся посуда, и стянул джинсы вместе с бельем.
— Давай ты потом поэкспериментируешь? — предложил Гарри, снимая с неё бежевый джемпер, а с себя рубашку вместе с мантией. Он провёл рукой по изящному телу — от самого горла, по груди и вниз. Гарри раздвинул ей ноги шире и, не снимая брюк, вставил член, вызывая громкий стон Гермионы, чувствуя, как будто вернулся домой. Она вцепилась ему в волосы, не выдерживая натиска члена, который Гарри начал вводить на полную длину, тяжело дыша, но вдруг он остановился и прохрипел:
— Нам можно это делать? Это не повредит…
— Нет, нет, — простонала Гермиона, переплетая ноги за мужской спиной. — Не сдерживайся, пожалуйста.
Гарри прижался к ней плотнее, схватил за обнаженные ягодицы и сильнее начал на себя насаживать. Ещё и ещё, так что Гермиона мотала головой от мощного импульса удовольствия, что пронизывал всё её тело, закручивая спирали желания внизу живота.
Гарри был на грани, он протолкнулся языком ей в рот и начал двигать им в том же темпе, что и членом. Резко, мощно, всё больше набирая скорость, от чего Гермиона начала задыхаться.
И это синхронное действие очень быстро вознесло любовников на вершину блаженства, с которой и падать было очень приятно.
— Всё же нужно поговорить, — прошептал Гарри Гермионе после марафона страсти, которому они предавались несколько часов, перебравшись на диван, позабыв и про десерт, и про ужин.
Только ночью, движимая естественной нуждой, Гермиона включила свет и наконец заметила пачку писем, лежащую на камине рядом с палочкой Гарри.
Она дрожащими руками сняла бечёвку и увидела свой почерк.
Шагов за спиной она не услышала, но шёпот Гарри разобрала, почти не испугавшись.
— Я забрал их и чуть не сжёг портрет Дамблдора. Это он перехватывал нашу почту.
Она всё смотрела и смотрела на письма девочки, которая потеряла всю уверенность в себе и надежду на любовь, когда один мальчик перестал ей писать.
— Надо было сжечь, — прорычала Гермиона, повернулась и зарылась лицом у Гарри на груди, глотая горячие слёзы. — Прости, что я уехала, я должна была настоять, но родители поставили ультиматум, что иначе согласятся на Обливейт для всей семьи. Я не могла лишиться магии, не могла лишиться последней ниточки, связывающей нас, — лепетала она, шмыгая носом.
— Тише, тише, — проворчал Гарри, вспоминая, как она писала про это в одном из первых писем. — Ты лучше расскажи, кого ждём-то хоть?
Она подняла голову, вытерла слёзы и улыбнулась.
— Значит, ты не против?
— Был против, — кивнул он и положил её руку себе на грудь. — Но одна маленькая шатенка что-то растопила вот здесь, и я подумал, может, я ещё не совсем конченый человек.
— Нет, конечно, нет. Ты замечательный.
— Не перебарщивай, а то я подумаю, что ты мне льстишь. Я представил, что вновь останусь один.
— Гарри, ты больше никогда не будешь один. А насчёт ребенка… я не знаю. Мне было без разницы, вот я и не стала выяснять. Я просто его хотела.
— Ну и отлично. Будет сюрпризом. Министр дал разрешение на брак. Ты готова?
Гермиона напряглась, прищурилась, отошла на шаг и сложила руки на груди.
— Это самое неромантичное предложение, которое только можно было сделать. Ты что, на работу меня зовешь?
Гарри рассмеялся.
— Ты же не рассчитываешь, что я стану романтиком и буду таскать тебе цветочки и спасать котят с деревьев. Я слишком долго марал руки в дерьме, чтобы смыть его. Ты готова к этому? — повторил он, напрягая все мышцы обнажённого тела в ожидании ответа.
Гермиона нахмурилась, услышав бранное слово, но вдруг улыбнулась и сама обняла его за талию.
— У меня есть рыжий котик. Если что, ты спасёшь его? — потянулась она к губам Гарри.
— Уговорила, — пробурчал он и увлёк её на диван, внутренне радуясь, что она перевела тему и смирилась.
* * *
Восемь месяцев спустя
* * *
Уже не первый час Гарри ходил из стороны в сторону по коридору больницы Святого Мунго и ждал, когда закончатся роды Гермионы. К ней в палату уже который раз вбегали и выбегали колдомедики, что раздражало его неимоверно.
— Сколько обычно это длится?
— Нормальные роды длятся от получаса до двенадцати. Сначала начинаются схватки, потом отходят воды, но могут сначала отойти воды, а потом…
— Заткнись, — рявкнул Гарри Малфою, который спокойно сидел на кушетке и с кем-то переписывался в телефоне.
— Понял. Не переж. — договорить Драко не успел — дверь в палату с громким треском раскрылась и выбежал молодой колдомедик. В его руках были какая-то папка и маггловская ручка.
Драко вскочил, а Гарри побледнел.
— Что?
— Нам нужно, — голос медика дрожал, — ваше согласие…
— Какое к чёрту согласие? — Гарри подлетел к мальцу и схватил того за воротник, почти подняв над полом. — Что ты мямлишь? Говори яснее!
— Понимаете, — шептал в страхе тот, — в экстренных ситуациях…
Гарри уже не слушал, чувствуя, как страх ядом растекается по телу. Это же просто роды, роды в магической больнице! Что могло произойти?!
Он резко откинул колдомедика в сторону и ворвался в палату. Весь интерьер слился для него в один белый туман, и только тёмным пятном выделялась Гермиона. Вспотевшая, с налипшими на лицо волосами, она лежала на странной конструкции с раскинутыми ногами и что-то бормотала, а три врача стояли перед ней и периодически взмахивали палочками, чтобы прослушать сердцебиение ребенка и матери. Медсестра держала руку Гермионы и что-то успокаивающе ей шептала.
— Мистер Поттер, сюда нельзя, — вскричал один из акушеров.
Гарри не обратил внимания и встал возле Гермионы. Он взял её лицо в ладони, пока его одежду трансфигурировали в больничную.
— Гермиона, девочка, посмотри на меня.
— Гарри, я не могу. Я больше не могу, — стонала Гермиона, еле разлепляя пересохшие губы.
— Ещё минута, мистер Поттер, и мы потеряем обоих. Решайте, кого спасем?
У Гарри всё поплыло перед глазами. Он вспомнил, сколько раз неправильный выбор лишал его друзей, и совершенно не знал, как поступить. Гарри никого не хотел терять. Он впервые начал жить благодаря Гермионе, которая вошла в его дом и наполнила своим светом. Она не могла так жестоко поступить с ним. Опять бросить в бездну боли и отчаянья. Он разозлился на себя, на неё, на всю ситуацию в целом и, зарычав, схватил её за волосы и ударил головой об больничную кушетку, прокричав в лицо:
— Давай же! Сделай хоть что-то в этой жизни, роди мне ребенка!
— Мистер Поттер! — ошеломлённо воскликнули сразу несколько голосов.
Гермиона не издала ни звука, но резко открыла глаза, словно боль в затылке отвлекла её от словно разрывающей надвое боли между ног. Перед собой она увидела злые глаза Гарри и, напрягая последние силы, сделала глубокий вдох, зарычала и вытолкнула своего первенца.
Ребёнок немного покряхтел, но после смачного шлепка по попе закричал, освещая этот мир своим присутствием.
Гарри прикрыл глаза от облегчения и отпустил волосы Гермионы.
Гарри почувствовал, как что-то горячее в его сердце начинает заполнять всё тело. Любовь к своему ребенку. Гермиона, улыбнувшись сквозь слёзы, потянула к младенцу свои ослабевшие руки. Ребенка очистили заклинанием и голенького положили Гермионе на грудь.