Это было все, что папочка хотел ему сказать. Банни принял его слова с благодарностью, но ему хотелось задать отцу множество вопросов. Он не мог себя к этому принудить ввиду совершенно очевидной сдержанности отца, выражение лица и вся манера которого заставляли подозревать, что в вопросах пола скрывалось что-то чрезвычайно гадкое, о чем даже трудно говорить. Здесь скрывалась та сторона личной жизни, которую всегда оставляют во мраке. Банни пришло в голову, что к нему лично речь отца мало относилась; он знал о существовании грязных мальчишек, но сам таким не был и быть не собирался.
Вскоре дело для Банни значительно упростилось, ибо он жестоко влюбился. Школа кишела такими толпами молодых и очаровательных женских существ, что избежать их не было никакой возможности, особенно в том случае, когда ваше состояние и социальное положение заставляли многих из них обращать на вас свое внимание. Заигрывания некоторых юных мисс были слишком смелы, другие же отталкивали застенчивого юнца чрезмерным жеманством. Нашлась только одна, сумевшая привлечь большой сдержанностью и молчаливостью, что давало возможность его воображению наделять ее всяческими романтическими качествами. Ее звали Рози Тейнтор. У нее была пышная коса ниже пояса и вьющиеся золотистые завитки на лбу. Она отличалась еще большей застенчивостью, чем Банни, и говорила мало. Но в этом и не было необходимости: она обладала зато необыкновенным даром восторгаться, выражая свое душевное состояние всегда одинаково. Она все находила восхитительным, и это все становилось еще восхитительнее от ее чувствительных глубоких вздохов. Но самым восхитительным было нефтяное дело: Рози никогда не уставала слушать о нем, и это нравилось Банни, который мог много порассказать ей о нефти.
Отец и мать Рози были дантисты – не слишком романтическое занятие, – естественно, что их дочери казалось таким необыкновенным носиться по всей стране, как это делал Банни, управлять армиями рабочих и приказывать земным недрам отдавать свои огромные сокровища.
Банни совершал вместе с ней прогулки в автомобиле и, выезжая за город, где не требовалось особой бдительности, правил одной рукой, а другая лежала на руке Рози, и по обоим пробегала поистине «восхитительная» дрожь. Им доставляло удовольствие разъезжать таким образом в продолжение целых часов или, оставив машину, бродить по холмам, собирая цветы и любуясь солнечным закатом.
Банни был преисполнен уважения к Рози и лишь раза два отважился запечатлеть поцелуй на щечке своей возлюбленной, причем сделал это с почти религиозным благоговением. Если погода не благоприятствовала ухаживанью на открытом воздухе, он приходил к Рози в дом.
У ее родителей был конек – собирание старинных английских гравюр, которые были развешаны в рамках по стенам и целыми пачками предлагались на просмотр посетителям. Это были грациозные сценки из эпохи восемнадцатого века, изображавшие охоту и джентльменов в красных рейтфраках, своры собак и кабачки с краснощекими официантками, подающими кружки эля кутилам с огромными трубками.
Банни мог рассматривать гравюры часами – ведь для того, чтобы их перелистывать, была нужна только одна рука. Разве может быть что-нибудь не «восхитительным», когда вы молоды и невинны?
Все это заставляло Банни витать в облаках, покупать новые шляпы, поджидать свою избранницу на улице и предупреждать все ее желания.
II
Теперь отец совершал свои деловые поездки один, за исключением тех случаев, когда он устраивал их в конце недели или по праздничным дням. Он не любил ездить один, а Банни со своей стороны никогда не переставал думать об отце и, когда тот возвращался, выслушивал с удовольствием все подробности о его делах.
Теперь на Лобос-Ривере было шесть скважин, и все они «здорово окупались». Кроме них, Росс имел еще четыре буровые скважины и углубил одиннадцать старых в Антилопе: там теперь работал нефтепровод, по которому рекой текло богатство. На участке Бенксайда он владел шестью скважинами, все они были в действии. Он уплатил за них мистеру Бенксайду свыше миллиона долларов процентов с прибылей, и это, по его мнению, было только начало. На следующем участке, «Росс – Вегстафф», бурились еще три скважины, а на расстоянии полумили к северу участком «Росс – Эрмитедж № 1» открывалась новая территория.