«Гваделупская высота. Скорость на поворотах — 15 миль в час». Так гласила надпись. Теперь они начали медленно спускаться, тормозя автомобиль, который протестовал и вздрагивал от нетерпения. Очки Росса-отца лежали у него на коленях, так как они были в мокрых пятнах от тумана, покрывавшего холодной влагой его волосы и лицо. Было весело вбирать в себя с каждым вздохом этот холодный воздух; еще веселее высовываться за щит и громко трубить в рог: отец позволял теперь мальчику трубить, сколько ему было угодно. Вот поднимается навстречу другой автомобиль — «форд» и тоже трубит в рог, и над его радиатором клубится легкий дымок.
Внезапно туман начал рассеиваться, с каждой минутой становился реже и скоро исчез. Быстро понеслись они вперед, навстречу удивительному виду, который открывался перед их глазами. О как чудесно! Все шире раздвигались горы, открывая новые и новые ландшафты. О, если бы были крылья, чтобы парить над этими вершинами и долинами, сбегающими вниз! К чему все эти повороты, ограниченная скорость, эти цепи, тормоза?.. «Вытри мои очки», — произнес прозаическим тоном отец. Вид — видом, но ему нужно было следить за белой чертой, которая шла посредине дороги, и опять на поворотах затрубил его рог: «Ууааан»… «Ууааан»…
Они продолжали спускаться, и постепенно волшебная панорама исчезала, и опять они превратились в простых смертных, опять спустились на землю. Все шире и шире становились повороты дороги; скоро они обогнули последний уступ последней горы, и перед ними открылся длинный прямой спуск. Яростно засвистел ветер, красная черточка измерителя скорости энергично задвигалась. Теперь они наверстывали потерянное время. Ух! С какой головокружительной быстротой замелькали деревья и телеграфные столбы! Вот уже не пятьдесят, а шестьдесят миль в час… Некоторые, пожалуй, испугались бы такой быстроты, но ни о какой опасности не могло быть и речи, когда рулевым колесом управлял Дж. Арнольд Росс. Внезапно машина замедлила ход и так неожиданно, что вы едва не соскользнули с сиденья, а маленькая красная черточка стала показывать пятьдесят, сорок, тридцать. Дорога расстилалась впереди прямая, как стрела, на ней не было видно никакой другой машины, а, между тем, отец тормозил. Мальчик взглянул на него вопросительно. «Сиди смирно, — сказал ему отец, — не смотри по сторонам: слежка за скоростью».
О, да это целое приключение! Сердце мальчика запрыгало от радости. Ему очень хотелось обернуться и посмотреть на того, кто нагонял их автомобиль, но он понимал, что должен сидеть не двигаясь и с невинным видом смотреть прямо перед собой. Нет, они никогда не делали более тридцати миль в час, и если какому-нибудь полицейскому офицеру, наблюдающему за движением, показалось, что они спускались с высоты с большей скоростью, то, очевидно, это было оптическим обманом, вполне понятной ошибкой человека, обязанности которого отнимали у него веру в честность человеческой натуры. Да, это действительно ужасная обязанность — вести постоянную борьбу со скоростью и восстановлять против себя весь человеческий род: прибегать ко всякого рода низким приемам, прятаться в кустах с часами в руках и сообщаться постоянно по телефону с другими своими товарищами, так же стоящими и тоже с часами в руках на определенном от вас расстоянии, и учитывать таким образом скорость каждого проезжающего автомобилиста. Они изобрели даже специальный прибор — ряд зеркал, располагаемых вдоль дороги и помогающих им в работе. Такого рода деятельность доставляла массу хлопот автомобилистам, которым приходилось все время быть начеку. При малейшем намеке на опасность они должны были тотчас же замедлять свой ход и делать это не слишком внезапно, не вдруг, но постепенно; чтобы это имело вид вполне естественного замедления, к которому вы придете, едва только заметите, что нечаянно на несколько мгновений перешли за предел установленной скорости.
— Этот малый теперь от нас не отстанет, — сказал отец. Перед его глазами помещалось крошечное зеркало, дававшее возможность следить за этими «врагами человеческого рода», но мальчик не мог им пользоваться и сидел поэтому как на иголках, не видя того, что его так интересовало.
— Ты его видишь? — спрашивал он поминутно отца.
— Сейчас нет еще, но он появится. Он знает, что мы ехали ускоренным ходом. Он нарочно выбрал для своих наблюдений такую прямую, открытую дорогу, как эта, по которой все едут ускоренным ходом.
Из этого вы видите всю низкую натуру этих преследователей — они непременно выбирают такие места, по которым скорая езда не представляет никакой опасности, и ловят тех, кто пользуется этой возможностью, устав от медленного спуска по влажной горной дороге с постоянными поворотами.
И они продолжали ползти со скоростью тридцати миль в час: законный предел, установленный в спокойные мирные дни 1912 года. Такое передвижение отнимало прелесть автомобильной езды и сводило на нет все расписание. Перед глазами мальчика пронесся образ Бен Скута, этой «ищейки» отца, сидящего в одной из комнат «Королевской гостиницы» в Бичи в обществе нескольких других деловых людей, жаждущих принять участие в крупных предприятиях. Отец, конечно, будет говорить с ним по телефону, с часами в руках разочтет, сколько потребуется времени, чтобы сделать остающиеся мили, назначит час — и явится минута в минуту: ничто его не остановит. Если их автомобиль неожиданно поломается, то отец вынет свои саквояжи, запрет машину, остановит первый проезжающий экипаж, доедет на нем до ближайшего города и там наймет или купит лучший автомобиль, какой только найдет, а сломанный велит отдать в починку. Да, ничто не сможет остановить отца. Однако теперь он ползет, делая только тридцать миль в час… «Почему? В чем дело?» — спросил мальчик… «Судья Ларкей», — ответил отец, и все стало ясно. Они проезжали через округ Сан-Джеронимо, где ужасный судья Ларкей посылал в тюрьму нарушителей правил автомобильной езды. Мальчик никогда не забудет того дня, когда отец был принужден отложить все свои дела и вернуться назад, в Сан-Джеронимо, чтобы явиться в суд и подвергнуться раздраженным окрикам этого престарелого самодержца… В большинстве случаев вам не приходилось подвергаться таким оскорблениям; вы просто показывали вашему преследователю свою карточку, удостоверяющую, что вы член «Автомобильного клуба», и он, вежливо кивнув, протягивал вам маленькую бумажку с цифрой вашего штрафа, пропорционального той скорости, с которой вы ехали. Вы отправляли по почте чек на эту сумму, и этим дело кончалось.
Но там, в Сан-Джеронимо, все эти люди вели себя, точно идиоты, и отец сказал судье Ларкею, как он смотрит на этот прием ловить автомобилистов при помощи агентов, прячущихся в кустах, шпионящих за гражданами. Все это было неблагородно и заставляло автомобилистов считать служителей закона врагами. Судья попробовал было сострить и спросил, не считает ли он, что каждый жулик может смотреть на представителей закона, как на врагов. На следующий день во всех местных газетах стояло «Нефтепромышленники противятся закону о скорой езде: Дж. Арнольд Росс говорит, что он этот закон изменит». Друзья Росса трунили над ним, но он стоял на своем и говорил, что рано или поздно он добьется того, что этот закон будет изменен, и в конце концов он, конечно, этого добился, и вы именно ему обязаны тем, что обычая ловить автомобили более не существует; полицейские агенты не прячутся в кустах, но в своих мундирах разъезжают верхом по дорогам, и вам нужно только поглядывать временами в маленькое зеркало и двигаться вперед с той скоростью, какая вам нравится.