Немного успокоившись, мы с Ваней решили все-таки закопать урны. Вырыли совком две ямки в свежем песке, присыпали сверху. Как будто не человека хоронишь, а термос. Никакого ощущения важности события. Копая и присыпая, я думал, что в нашу могилу, без сомнений, угодил ограбленный Ваней художник; год рождения Сазонова по сообщениям новостей совпадал с годом на мраморной доске, «наш» Сазонов, как и «известный художник Сазонов», был явно захоронен на днях, кисточка опять же выгравированная…
Покончив с урнами, мы отправились в кладбищенскую контору, разбираться со случившимся. Не люблю разговоры с чиновниками. Я даже подумал, не оставить ли все как есть, но понял, что это безответственно. Могила – это история. Да и деньги. Случись что, где меня хоронить? Хотя это будет уже не важно. А если Ваню?..
Нас встретил хмурый охранник, очередь и незапланированный перерыв. Привычное триединство российского государственного учреждения. Мы терпеливо преодолели все эти неурядицы, но к главному все равно не попали. Принял один из замов.
Этот чрезвычайно полный, краснолицый мужчина начал с того, что поставил под сомнение подлинность наших прав на могилу. Потребовал принести соответствующие документы. Стараясь на этот раз не нервничать, я ровным голосом намекнул краснолицему, что документы имеются, а еще имеются обширные связи с влиятельными людьми. Проработав больше десяти лет в архитектурном бизнесе, я могу сослаться на несколько весомых фамилий. Помощи от них не дождешься, но для блефа сойдет.
Краснолицый позвал главного. Появился начальник кладбища, еще более хмурый, полный и краснолицый. Главный применил другую тактику, принялся упрекать нас с Ваней в халатности и плохом уходе за могилой. Мол, если бы мы регулярно посещали кладбище, подобного не случилось бы, никого бы не подхоронили.
С трудом сохраняя спокойствие, я напомнил краснолицым, что прав на могилу не лишают из-за нескольких лет отсутствия наследников. Нарушены интересы несовершеннолетнего инвалида. Дело пахнет статьей. Расстались на том, что я принесу документы и жалоба будет рассмотрена.
После соскока заказа в Майами стали отпадать и другие. Не могу же я ездить на объекты с Ваней, так всех клиентов распугаешь. А доверить его сиделке тоже нельзя. В самом начале попробовал, но через несколько дней он стал каким-то вялым и сонным. Однажды я вернулся пораньше и застал сиделку с мужиком в моей кровати. Ваня спал как убитый. Дамочка поила его транквилизаторами, а сама развлекалась с хахалем.
Сомневаюсь в своем выборе каждый день, особенно когда вижу фотографии новых построек и интерьеров. Это одни сделали, это другие. Всех знаю, сам еще недавно с ними работал, а теперь… Иногда по старой памяти мне что-нибудь подкидывают на дом, но масштаб мельчает. Работа архитектора требует присутствия, а я прикован к Ване. Скоро буду сараи для садового инвентаря декорировать…
Бывает даже жаль, что некому прочитать мне мораль или дать совет. Раньше хоть мать звонила, а теперь никого. Чтобы не сдуреть в этом замкнутом, полном призраков пространстве, хожу с Ваней на выставки и в музеи. У Вани льготы. Время от времени случаются эксцессы. На вернисаже шоколадных изделий при старой кондитерской фабрике стоило мне отвлечься, как Ваня сожрал один из экспонатов. На глазах у вытаращившей глаза смотрительницы откусил сразу половину толстого бока шоколадной свиньи. Когда я подбежал, Ваня, весь перемазанный шоколадом, уже подбирался к хвостику. Несмотря на то что редкие его зубы рвали тело свинки на части, она улыбалась порочными губками и подмигивала синим глазурным глазком. Пришлось спешно ретироваться. С тех пор посещаем только несъедобные экспозиции.
Жизнь наша становится все скромнее. Вскоре после смерти родителей я угодил в сильную аварию. Отделался ушибами, но машину пришлось продать на запчасти. Быстро истратились родительские сбережения. За долгие годы мама с папой умудрились отложить из пенсий полторы тысячи долларов. Меняли, по старой привычке, рубли на доллары и складывали в конвертики. Я же, прилично зарабатывая, не скопил ни копейки. Все спускал на рестораны, путешествия, шмотки. Ваня получает пособие по инвалидности. О том, что будет дальше, стараюсь не думать.
Позвонил режиссер самодеятельного театра для подростков с умственными отклонениями. Ваню к ним пристроила мама. Последние два года он играл Меркуцио в «Ромео и Джульетте». Режиссер сообщил, что Ванину роль передают другому мальчику.
– А в чем причина?
– Ваня стал реже ходить на репетиции… путает реплики…