— Плавки оставь для меня. — Хрипло стонет моя крошка. Не верю слуху, но когда она поворачивается лицом и опускается на колени, стягивает трикотаж белья, восхищением одаривает моего парня — понимаю реальность происходящего.
Руслана берет в руки, нежно гладит, а потом целует, облизывает и сосет, этим выбивая из меня весь дух. За подмышки поднимаю, подхватываю руками ягодицы, заставляя себя обнять ее ногам. Она зарывается руками в мои волосы, до боли тянет, вызывая бурную реакцию пульсации внизу живота. Прижимаю к окну спиной, и резко без прелюдий вхожу, чем вызываю у нее стон блаженства. Нам хватает несколько движений и наш финал совместный срывается с ее губ криком — мое божественное имя, с моих — рычу признания любви Руслане.
Несколько долгих минут приходим в себя, успокаивая дыхание, потом несу ее на кровать и этот вечер и ночь мы не забудем до старости, заснуть я ей не дам до самого утра, я обещаю вам. Моя девочка должна насытиться мной, как и я ей, хотя это вряд ли получиться в нашей жизни.
28 глава
Этот день останется в памяти на всю мою никчемную жизнь. Какой надо быть не проходимой тайгой, чтобы поверить своим убеждениям. Надеялась, что наша встреча расставит на места все недопонимание, развеет недосказанность, сотрет обиду и гнев. Но очередная двойственная ситуация и Мансур обвиняет, упрекает, не дав и минуты на оправдание. В тот момент почувствовала себя настолько грязной, падшей девицей, и это после того, как он стал первым у меня, решила проглотить ком разочарования, приложить все силы уничтожить чувства к нему.
Нас уже нет. А были ли мы? Все началось с безумной встречи, когда я себя толкнула в бездну, еще тогда не понимая этого. Человек рожден, с самых первых дней, наступать на очередные грабли. Мы не учимся на своих не говоря о чужих ошибках. Говорят — дети страдают за грехи родителей, но моих не в чем упрекнуть. Мама и папа всегда жили по совести, может, поэтому двоюродный брат отца пользовался его добротой и обманывал.
Устала от боли и страданий. Хочу спокойствия, любви бескорыстной, уважения и доверия, но видимо все это для меня не в этой жизни.
Единственная фраза Левина, которую произносит холодно и жестко, загоняет меня в угол побитой собакой. Его глаза не выражают никаких эмоций, в них нет даже ни капельки заинтересованности, а я боюсь повернуться, смотрю в зеркальное отражение, готовая провалиться сквозь землю. Чувствую, будто вокруг моих запястий затягиваются веревки и тянут прочь от него. Это знак? Я должна уйти?
Как он может быть таким спокойным, когда я схожу с ума только от его присутствия. Неужели он не видит, как нужен мне? Все было обманом? Его признание и предложение выйти замуж кажутся сладким сном. Может правда мне все приснилось?
— Ты долго еще будешь терзать мне сердце? Как можешь так ловко притворяться, соблазнять моего отца, хотя сама замужем. Ты что Макса совсем не уважаешь?
— Я не…,- говорю и качаю головой, слеза предательски срывается с ресниц и разбивается, оглушая меня звонким ударом о край умывальника. — Я никогда не пыталась соблазнить твоего отца. Он настоящий джентльмен, и заслуживает уважения. Мне ни кто не нужен. Достаточно того что ты со мной сделал. — От нервного напряжения связки звенят, норовя разорваться, и вместо крика получается прошептать.
— Руслана, в тебе столько лицемерия, что я не знаю, когда ты правду говоришь. — Язвит у самого уха, но смотрит безотрывно в глаза. От чего резко разворачиваюсь лицом к нему. Гордо подняв подбородок, говорю:
— Я, уважаю Макса! Он намного лучше тебя, а ты предатель. — Все достал. Размахиваюсь и со всей силы одариваю пощечиной. Темный взгляд Левина сверкает вспышкой гневного удивления, а я в ужасе начинаю трястись.
— Каким был в школе — негодяем, таким и остался! Ненавижу! Проклинаю день нашей встречи. Желаю влюбиться в девушку, которая испортит твою жизнь. Винила себя в потери моей малышки, ведь знала, что во всем ты виноват. — Последний шанс на спасение — нападать первой, что и делаю. Слезы обжигают щеки, не пытаюсь их скрыть. Пусть знает, какой мерзавец.
Напрягаюсь от страха, когда он резко поднимает руки и зажимает мое лицо в своих ладонях, большими пальцами стирает влажные дорожки, медленно приближаясь лицом. Пугает двусмысленным моментом. Хочу вырваться, но не могу, замерла ягненком в лапах волка. Он пристально уставился в глаза, потом на мои покусанные губы, и воздух между нами настолько сгустился, что мне понадобились все силы, чтобы просто вдохнуть. Поразительно, кажется, что если взглянуть на нас со стороны можно наблюдать за огнем, полыхающим между нами. Потому что огонь действительно пылал. Я чувствовала его, чувствовала себя, ощущала нас — и хотела в наших чувствах сгорать, гореть вечным пламенем.
Секундный порыв и Мансур накинулся на мой рот изголодавшимся вампиром. Поцелуй жадный до вкуса, страстный со стоном, глубокий до боли. Его рука легла мне на затылок, под натиском стала отступать назад, уперлась ягодицами в столешницу. Закружили в танце страсти и похоти. Еще одна попытка дать отпор закончилась всепоглощающим стоном жажды принадлежать ему.
Когда дело касалось поцелуев, Левин был стопроцентным отличником. На самом деле он был воплощением всего, о чем только могла мечтать девушка, и все же мне хотелось большего. Он идеальный для меня, в нем есть все, что мне нужно. В нем столько жара, страсти, от которых сносит разум песчаной бурей в Сахаре. Миллион бабочек в животе, которые возбуждались от одного прикосновения. Его язык заставляет меня острее ощутить полноту внутри, я переполняюсь любовью, которую хочу дарить ему. Голод, неистовое желание, которое безумно хочется удовлетворить, как бы не сопротивлялась. Когда мы почти задохнулись, у меня закружилась голова, а в закрытых глазах засверкали бенгальские огни, Мансур нехотя отпускает мои припухшие губы, становиться обидно от потери. Невыносимо захотелось снова почувствовать его прикосновение. Желала, чтобы он прижал меня к себе, чтобы прошептал — как сильно любит, и ни когда не бросит.
— А я ненавижу себя, за то, что полюбил тебя!… — Рычит мне в губы, продолжая окутывать гневом смешенным с яростью, но глаза говорили совсем другое.
Не имела ни малейшего понятия, что он говорил дальше. Наверное, продолжил свирепствовать, оскорблять. Вы когда-нибудь слушали собеседника не слыша, видели только рот, который выдает речь, а звука нет, чувствуете дыхание, но тишина разрывает перепонку. Это то, что ощущаю, от чего хочется закрыть ладонями уши.
Чары, удерживающие меня, рассеялись, не дыша смотрела, как мой любимый мужчина растворяется в коридоре, не дав сказать слова, уходит, оставив дверь ванной комнаты распахнутой. Он на что надеялся, я побегу за ним?
Спустя час продолжаю метаться по небольшой гостиной невольной птицей. Не могу здесь больше находиться, я вообще не должна была приезжать, только разбередила еще не зажившую рану, истекаю кровью, все тело болит, словно меня изнасиловали. Бросаюсь собирать немногочисленные вещи, но позволить мне уехать не дает отец Левина. Мужчина появился на пороге и предлагает обсудить проблемы. Папа и сын очень похожи, только старшего выдает возраст. За разговором по душам забываю проблемы, но признаться в чувствах к Мансуру не могу, не хочу разочарования отца в сыне. Сказала лишь, что не нашли общий язык в работе, но такое впечатление — не поверил.
Появление меня среди гостей заслуга Шейха, пообещав — печаль пройдет, гнев угаснет, как только окунусь в атмосферу сказочной свадьбы. Не обманул, действительно волшебный вечер, потрясающе организованное бракосочетание.
Подхожу к лестнице, ведущей к пляжу, и охаю от восторга. На белом песке пляжа раскинулся огромных размеров кипенно-белый шатер, весь украшенный цветочными композициями, подсвеченный сотнями огней иллюминаций. Дорожка к главному входу освещает очень много свечных фонариков. Чувствую себя Золушкой прибывшей на бал, только принца не будет.
Стараюсь не привлекать внимание, хожу, шокировано разглядывая шикарных дам и таких же мужчин. Гости все дружелюбны, невзирая на статус окружающих, тут оказывается не я одна бесприданница. Слышала, что невеста из простых, но к ней относятся как к королеве. Рада, что есть среди элиты нормальные люди. Родитель Левина, как специально, крутиться вокруг, ухаживает, предлагая разные изыски, а я чувствую недобрые взгляды, от которых холодок по спине пробирает до костей при вечерней температуре воздуха +30. Жены Шейха готовы меня испепелить, Мансур — отправить на другую планету.